Отец на замену (СИ)

Задержка дыхания.

Молниеносное движение рукой, чтобы схватить дневник за разворот и вырвать его из пальцев Пантелея.

Черт!

— Ир, я потерял память, но не ослеп.

Пантелей в последний момент играючи отвёл руку, в которой держал дневник, и я мацнула пустое пространство.

— Отдай! — потребовала громким шепотом, потянувшись за тетрадкой, но не рассчитала, что этот гад сдвинется назад, и я растянусь прямо по верх него.

Боже!

— На что только не пойдешь, чтобы добиться своего, да, Ира? — Пантелей с лёгкой ухмылкой, поправил мои волосы, убрав их с лица.

— Верни мне дневник, — жёстко отчеканила я.

— Верну. После того как ты мне расскажешь, что это за занимательной математикой ты занимаешься.

— Это тебя не касается! — я попыталась ещё раз отобрать мое имущество, приподнявшись и прижав его руку к подушке, а в следующее мгновение с ужасом обнаружила себя перевернутой на спину и распластанной уже под Пантелеем. — Ты что делаешь? — я в ужасе выпучила глаза и просипела от неожиданной и пугающей близости.

— Занимаю позицию, в которой получу всё твое внимание, — для убедительности он поерзал на мне и склонился так низко к моему лицу, что наши дыхания переплелись в одно.

— Прекрати! — пискнула я, потому что в такой позиции невозможно просто говорить.

Шумно дышать, рычать, стонать — да.

— Что? — изображая полное непонимание, удивился Пантелей, и тут же сверкнув глазами, коснулся свободной рукой моего бедра.

— Пантелей! Это не смешно! — зашипела я ещё громче, пытаясь его образумить.

— И правда, не смешно, когда в твоих подсчетах фигурируют семизначные цифры. Что это?

То есть больше его ничего не заинтересовало? А ведь на первых порах я много чего выплеснула на страницы этой многострадальной тетради. И мне это реально помогло. Но вот взглянуть на эти эмоции сейчас я бы на решилась. Во — первых, чтобы не вспоминать ту боль. Во-вторых, я не хотела видеть себя слабую и раздавленную. Я себя стыдилась, даже понимая, что по-другому просто не справилась бы. Мне нужно было время, чтобы встать с земли, в которую меня втоптали.

— Пантелей, ЭТО НЕ ТВОЁ ДЕЛО!

— МОЁ! — вернул он мне мою командную интонацию. — Всё, что связано с моими детьми, это мое дело, Ира. Я понятия не имею, почему ты считаешь иначе.

— Может быть, потому что тебя здесь не было слишком долго.

— Может. Но теперь я тут. И всё изменится, — безапелляционно заявил Пантелей. — Начинай.

— Что?

— Объяснять твои расчеты.

— А ты не знаешь?

— Откуда? Там же только сводная информация по месяцам и вычитание долговых сумм. Или… — Он, продолжая держать дневник одной рукой, попытался его раскрыть, и тут-то я не упустила шанс, вывернулась, вырвала его у Пантелея и приподняв бок, засунула себе под задницу.

— Или… — подтвердила случайное предположение. — Но ты не будешь читать мои сопли по этому поводу!

— Я не буду их читать, — все так же спокойно сообщил Пантелей, — только если ты сама расскажешь об этом. — Он ещё раз провел рукой по моему по-бедру, намекая, что ему не составит труда добыть из-под меня дневник.

— Хорошо. Я расскажу. Только завтра.

— Нет, Ира. Мне не нужны тут сказки Шахерезады. Мне кажется? Или ты реально затягиваешь время? Зачем? Ты знаешь, откуда у меня травма головы?

— Остановись, Пантелей! Только теорий заговора нам тут и не хватало.

— Ты знаешь мои условия.

— А ты мои.

Он замолчал, а чуть спустя выдал:

— Хорошо. Но сегодня ты спишь со мной.

— Что?!

Глава 20

— Ты спишь со мной, — уверенно повторил Пантелей. Ему не хватало только похлопать ресницами, чтобы подтвердить незамутненность сознания.

— Так, притормози. — Я сцепила зубы, с шипением пропустила сквозь них возмущение и только потом продолжила: — Ты пришел в мой дом, и только благодаря моей доброй воле остаёшься здесь. С чего ты вдруг решил, что можешь ставить мне условия? — Я ткнула Пантелея пальцем в грудь и раздражённо фыркнула.

— Почему это только твой дом? — искренне удивился Пантелей, перенес вес своего тела на локоть, прекратив свой прессинг и растянувшись слева от меня. Я тотчас же попыталась встать. Не вышло. Вторая рука Пантелея придавила меня к дивану, не позволив даже приподняться.

— Потому что это и есть только мой дом.

— То есть когда мы поженились, я пришел жить к тебе сюда. Это не совместно нажитое имущество? — Он ещё раз с сомнением окинул взглядом зал.

— Да.

— Что, да?

— Не совместно нажитое.

Пантелей замолчал, переваривая услышанное.

Черт! Ведь он сейчас точно спросит, а чем же он занимался до и после женитьбы!

С каждым словом я рисковала все глубже увязнуть в сгоряча выдуманной истории. Выхода было два: признаться в обмане или его продолжить. В первом случае я понятия не имела, как лже Пантелей отреагирует на мое признание. Да, он эгоист и козел, но не так чтобы отбитый на всю голову. Хотя ведь именно на нее сейчас и отбитый.

Второй случай давал мне ещё время не беспокоится о детях в присутствии незнакомого, чужого мужчины. А я так или иначе буду вынуждена оставлять их с ним.

И мне принципиально важно, будет он думать, что остаётся с родными детьми или…

К горлу подступил ком…