Отец наших отцов

– Люди с тонкой нервной системой долго не выдерживали. Другие, чтобы не сойти с ума, смирялись, а потом работали даже с удовольствием, – философски ответил Элюан. – Нарочно мучили животных, оглушали молотком, а затем еще живых на целый день подвешивали за одну ногу. Они становились настоящими садистами, это ремесло начинало им нравиться. Но потом такая практика понемногу исчезла. И не только из-за появления защитников животных, кстати… Ученые выяснили, что стресс, пережитый коровой, портит вкус мяса. Даже после термической обработки в нем остаются молекулы стресса. А люди очень восприимчивы к нему. Съев мясо, пропитанное стрессом, мы сами получаем стресс.

– Вы хотите сказать, что, съев мясо страдавших животных, мы берем на себя часть их страданий?

Люсьен Элюан кивнул.

– Заметьте, я пока рассказывал о коровах. С курами дело обстоит еще хуже. На бойнях их подвешивают вниз головой на цепях, потом вырывают язык, чтобы они молча истекли кровью, а мясо сделалось белым. Белое куриное мясо – это мясо молча истекавших кровью птиц.

– Прекратите, или вы мне станете совершенно отвратительны, – сказала Лукреция.

– На самом деле, – продолжал Элюан, – проблема в том, что защитники животных так смешны, что сами дискредитируют свое дело. Этим должны заниматься умные люди. Решение могут предложить только просвещенные промышленники, а не сюсюкающие актеры и певцы.

– А что с рыбой? – встревоженно спросила Лукреция.

– Теперь при новых индустриальных методах разведения их помещают в баки размерами три на два метра. Для повышения рентабельности баки переполнены. Рыбы там больше, чем воды, и в верхних слоях она умирает от удушья.

Плакаты с поросятами, пребывавшими в восторге от перспективы стать пищей для людей, попадались на каждом шагу.

– А свиньи? – мрачно сказал Исидор.

– Я работал как-то на свиной бойне. Они вопили целыми днями, крики были ужасные. Свинья, когда ее режут, может визжать с громкостью в 80 децибелов. Невообразимый шум.

– Но вы, кажется, все это довольно спокойно переносили?

– У вас неверное впечатление. Я очень чувствителен. Кроме того, там стоит невыносимый запах свернувшейся крови. Он заполняет легкие, как только вы входите на старую бойню. Животные его тоже наверняка чувствуют. Именно поэтому я настоял на модернизации процесса разведения и убоя скота на моем заводе. Пойдемте.

Они вошли в огромное белое здание. Тысячи свиней стояли безукоризненно ровными рядами, тянувшимися на сотни метров. Они были совершенно обездвижены металлическими оградками, головы заблокированы перекладиной, которая заставляла их опустить пятачок в углубление, по которому текла полужидкая пища.

Ни шума, ни запаха, ни дыма. Лишь гул насосов и приглушенное похрюкивание свиней, занятых едой.

– Посмотрите, как чисто. Свиней незаслуженно считают грязнулями. На самом деле это очень чистоплотное животное, на воле оно постоянно облизывает свое тело. Свиньи становятся грязными тогда, когда оказываются в грязных помещениях. Если запереть людей голыми в хлеву, посреди собственных испражнений, они будут куда грязнее.

Лукреция подошла к загончику.

– Но они же не могут облизывать себя!

– Конечно. Они обездвижены, чтобы у них не появились мускулы. Они должны максимально разжиреть и дать много сала.

Исидор остановился перед пятачком одной свиньи.

– Они так похожи друг на друга…

– Естественно. Они все одной, чрезвычайно устойчивой породы – «Large White». Они все братья, и, быть может, благодаря клонированию, мы скоро получим копии лучших из них. Но и эти уже приблизились к совершенству. Они растут в десять раз быстрее, чем несколько лет назад. Посмотрите вот на этого – он выглядит взрослой свиньей, а на самом деле это тучный младенец. Правда, есть одна проблема. У них плохая сопротивляемость насморку. Грипп, насморк, ангины – бич производителей свиней.

Эти животные такие нежные, что, если один заболевает, остальные немедленно заражаются.

Лукреция погладила поросенка по спинке.

Люсьен Элюан, казалось, был в восторге, что может рассказать о своей работе журналистам.

– Мы отобрали породу с выделяющимися окороками, при разделке это экономит пару секунд, а когда речь идет о тысячах животных, мы выигрываем много времени.

– А этот неоновый свет никогда не гаснет? – спросил толстый журналист.

– Нет. Для того чтобы свиньи быстрее росли, мы практически не даем им спать. Они должны все время есть, есть, есть. А сверху за ними наблюдают.

Элюан провел гостей на возвышение, с которого можно было контролировать весь завод. Он показал им панель с кнопками, похожую на пульт управления атомной электростанцией. На экранах высвечивались ряды цифр, таблицы рентабельности, схемы предположительной стоимости животного в час на квадратный метр используемой площади.

– У нас все компьютеризировано. При помощи этой клавиши убирается решетка, по одному пропуская животных на бойню. Эта кнопка открывает целый отсек. Эта – все загоны. Эта – регулирует поступление антибиотиков. Эта – перегоняет животных на бойню.