Отец (не) моего ребенка

Смотрю в его глаза, надеясь увидеть хоть что-то, что заставит меня передумать. Затем отвожу его руки и слезаю с колен.

– Нет, мы с вами из разных миров. Вам лучше найти женщину своего круга, а меня оставить в покое.

44

– Давай, ты не будешь решать за меня, – с внезапной злостью говорит Вова.

Я не знаю, что на это ответить. Губы горят, как и все тело, которое хочет разрядки.

– Вы…

– Ты. Говори мне “ты”, – синий взгляд пронзает меня.

– Ты… К чему это все? – обхватываю себя руками.

Мне холодно. Хочется вернуться на колени к Барковскому, плюнуть на страхи и позволить ему делать все, что он хочет.

Но я не могу. Я еще не настолько сошла с ума.

Миг – и он сам поднимается. Делает шаг ко мне, а я – от него, пока не упираюсь спиной в стену.

Бежать больше некуда. Он загнал меня в угол.

Выставляю руку перед ним.

Владимир нагло налегает грудью на мою ладонь. Загораживает весь мир.

– А если ты мне нравишься? – прищуривается он.

Я нервно сглатываю. Это действует на Владимира как спусковой крючок. Он склоняется ко мне. Горячее дыхание вновь опаляет мои губы. Хочется податься ему навстречу, вновь утонуть в горячих объятьях.

– Я беременна от вашего брата, – пытаюсь воззвать к его разуму.

– Да плевать.

– Вам плевать, а мне – нет. Я скоро располнею. Перестану нравиться. И вообще, мне сейчас не до интрижек. Прости, но я не могу так.

Убираю руку и протискиваюсь мимо него. Он не удерживает. Отступает.

Иду к дверям. Нельзя оставаться наедине с этим мужчиной. Моя сила воли не безгранична.

Но не успеваю сбежать.

Мне на плечи опускаются мужские руки. Дыхание сбивается. Да, что ж он творит! Зачем мучает?

– Катя… – шепчет мой искуситель.

Закрываю глаза. Представляю, что свободна от всего. Что он просто мужчина, а не брат моего заказчика.

Заказчика на ребенка.

Руки скользят ниже, обрисовывают поплывшую талию и смыкаются на животе. Сердце сбивается с ритма, когда горячие ладони властно ложатся на округленный живот.

– Ты очень красивая, – шепчет он мне на ухо. – Просто невероятно красивая.

Он решил купить меня комплиментами?

Одна часть моего сознания остается недоверчивой и скептично настроенной. А вторая хочет, чтобы он продолжал говорить. Мне этого так не хватало последнее время! Не хочу, чтобы он отпускал.

Понимающе усмехаюсь.

– Зачем вам все это? – разворачиваюсь к нему и опять пропадаю в синеве его глаз.

Она, будто омут, затягивает меня. Владимир касается пальцами моего подбородка и приподнимает голову.

– Ты мне нравишься, и я хочу быть с тобой, – говорит он и вновь целует. – С ума сводишь.

Берет меня за руку и касается губами пальцев.

– Но я ведь беременна от вашего брата, – снова напоминаю ему.

– Знаю, – шепчет он. – но это неважно. Родишь…

Он резко обрывает себя. Будто хотел сказать что-то другое.

– И будешь свободна, – продолжает, сжимая мою ладонь.

Я киваю.

Психолог говорит, что я должна относится к этому, как к работе. Это всего лишь сделка. Я помогаю людям, а они – мне. Все честно и без обид.

Но вот это наше общение с Вовой...

Нельзя так. Это вызовет только проблемы.

– Я не хочу злить Элю и Виктора, – называю последний аргумент.

– Не думай о них, – отмахивается он. – Я со всем разберусь.

– Нет. Это не выход. Пожалуйста, оставь меня, – на моих глазах наворачиваются слезы, голос срывается. – У меня ни работы, ни жилья, зато двое детей. Один из которых больной. Я не могу так!

И Владимир отступает. Его взгляд давит. Тепло от его касаний покидает меня. И сердцу становится больно. Ведь он мне нравится.

– Я все…

– Мама, – раздается голосок Насти.

Она стоит в теплых колготках и кофточке. В одной руке – плюшевый заяц, другой – протирает заспанные глаза. Лицо бледное, чуть подпухшее.

– Настя, – кидаюсь к ней. – Ты выспалась?

– Да, водички хочу, а бабушка уснула, – жалуется она.

– Сейчас моя хорошая, – глажу ее по голове.

И все под пристальным взглядом Вовы. Не могу на него смотреть. Иначе расплавлюсь.

Руки дрожат, когда хватаюсь за чайник. Но мужчина успевает первым.

Первым наливает воды.

– Спокойно, – шепчет мне и подмигивает.

Видит мое напряжение? А я радуюсь, что Настя нас прервала. Иначе я бы не выдержала и совершила ошибку.

И сама себя понять не могу. Почему так реагирую на едва знакомого мужчину?

– Настюш, – говорю дочери. – Тебе нельзя ходить, пока болеешь.

Журю ее, а сама то и дело посматриваю на Владимира.

– Ну, мам, – причитает дочь.

– Пошли, я тебя уложу и принесу чай.

– Хочу вкусненького, – канючит Настя.

– А что хочешь?

Беру тонкую ручку дочки и веду ее в комнату.

– Ну не знаю, – тянет она.

– Хорошо, я что-нибудь поищу. А ты должна поспать. Выспавшиеся детки – здоровые детки, – поясняю ей.

– Ладно, мам.

Я укладываю Настю в постель.

Возвращаюсь на кухню. Владимир что-то сосредоточено печатает в телефоне.

Прохожу мимо, ощущая как жар проносится по телу. Неужели я теперь каждый раз буду так на него реагировать? Это все из-за того, что у меня давно не было мужчины. Почти два года.

Да, все из-за этого.

Вот так и буду думать.

– Ты куда? – спрашивает он, когда я надеваю куртку.

– В магазин схожу, надо Насте что-то купить. Да и хлеб закончился, – стараюсь не встречаться с ним взглядами.