Отец (не) моей дочери

Не понимаю, что задумал Адам… Лев и так выглядит насупленным и недовольным. Боюсь, наша игра принесет противоположный результат, а не… Мне даже думать об этом страшно… Ревнующий Самойлов, влюбленный Самойлов… В душе робко поднимают голову побеги надежды. Что, если у Адама все получится?

– Здравствуйте, Лев Борисович. Извините за незапланированный визит.

Я разливаю чай, слушая Адама. Новые факты заставляют поверить в страшную догадку – моей малышки нет в живых… Не понимаю, почему я так уверена в этом. Боюсь произнести мысли вслух, но и молчать считаю глупым и неправильным.

– Я думаю, моя дочь мертва, – выдавливаю глухо, переводя взгляд с Адама на Льва.

– Тери, с чего ты взяла? – хмурится Лев, откладывая чашку. Спускает с рук Дарину и прищуривается, очевидно, пытаясь разглядеть мои мысли.

– Мне кажется, преступник выкрал мою девочку, но малышка умерла. Тогда он взял чужого ребенка и… И…

– Нет, Тери. Этого совершенно точно не могло быть. Не могло, и точка! – решительно отрезает Адам. – Если бы так случилось, преступник все оставил как есть. Он хотел причинить боль тебе или твоему отцу – с ним мне еще предстоит разобраться. А что может быть хуже смерти младенца? Ты бы страдала, плакала… Девочка жива, а ты сходишь с ума от неизвестности. Вот, чего он добивался. Но зачем было менять детей? Он мог бы положить мертвого ребенка тебе, а не супруге Льва Борисовича. Выходит, к нему пришло запоздалое сочувствие?

– Ничего не понимаю, Адам. Я очень надеюсь на тебя. Ты умный, проницательный, аккуратный и…

– И ты от меня без ума, знаю, – произносит Аверин, поглядывая на Льва.

Тот делает вид, что ничего не слышит. Пьет чай и ест королевскую ватрушку. Кормит Дарину кексом и поит чаем из блюдечка. Ему все равно! А я-то наивно полагала, что план Аверина сработает.

– Пойду умою дочку и уложу спать. Буду минут через двадцать, хорошо? – равнодушно бросает Лев.

Дарина целует меня в щеку и трет глазки, словно демонстрируя готовность спать. Говорит Льву, какие сказки хочет услышать перед сном и устало кладет голову ему на плечо.

– Мда… – протягивает Адам, когда мы остаемся одни.

Сердце грохочет, как двигатель старого грузовика. Это я надумала себе всякую чепуху! Надумала и поверила в нее. Оставляю Адама без ответа и подхожу к раковине. В кухне Льва имеется современная посудомоечная машина, но я включаю воду и мою посуду руками. Мне просто нужно отвлечься на что-то! Срочно! Иначе я взорвусь от волнения.

– Вот и все, уснула. Только подмыть ее успел и переодеть в пижаму.

Вздрагиваю от голоса Льва за спиной. Вытираю руки полотенцем и разворачиваюсь.

– Еще чаю, Адам? Или вы готовы покинуть нас? – с ноткой раздражения в голосе произносит Лев.

– Я хотел спросить вас, Лев Борисович? Если я со временем заберу Тери из вашего дома, то как…

– А она что, собачка? Что означает ваше «заберу»? Вы собрались жениться? – спрашивает Лев.

Стою, как вкопанная, боясь поднять взгляд на Самойлова. Он выдаст меня с потрохами… Ну не умею я врать, что поделать?

– Да, собрался. Тери – женщина, о какой я мечтал всю жизнь. Так чего нам ждать? Она будет приходить к вам в гости. Мы будем приходить, да, любимая?

– Д-да… – извергаю ответ, с трудом шевеля губами. Господи, ну зачем Аверин лезет на рожон? Как я потом буду оправдываться перед Львом? Потом – когда правда раскроется?

– Ты согласна к нему съехать? – строго произносит Лев, подходя ближе.

– Да, а почему я должна отказываться?

Глупо, по-дурацки, фальшиво, но я все-таки произношу эту фразу… Вскидываю на Льва полный решимости взгляд и возвращаюсь к хозяйству: стираю со стола крошки, прячу чистую посуду в шкаф.

– Спокойной ночи, мне пора, – нарушая вязкую тишину, говорит Аверин. Порывисто поднимается с места и прощается со Львом, восседающим в кресле.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – произношу чуть слышно, ища его взгляда. Лев молча кивает, продолжая сидеть в позе застывшего каменного изваяния.

Адам одаривает меня виноватым взглядом и быстро одевается. Клюет поцелуем в щеку и толкает дверь, впуская в прихожую порцию холодного воздуха. Неужели, вот так все закончится? Растворится в холодном воздухе, не оставив следа?

– Тери, ты такая бледная. Тебя проводить до домика? – участливо спрашивает Адам, помогая мне накинуть на плечи куртку.

Нет, не могу… Я не могу уйти… С трудом переставляю ноги, словно шагаю по болоту. Ничего не слышу, кроме бешено бьющегося в груди сердца… Да и окружающие предметы с трудом различаю из-за предательских, наползающих на щеки слез. Неужели, у моей любви такой бездарный конец? Лев так и будет сидеть в своем кресле, а я… просто уйду.

– Ты иди, Адам… Я… потом…

– Береги себя, Тери, – шепчет он, растворяясь в ночи.