Отец (не) моей дочери

На столе дымится чайник, на блюдце лежат печенья, а в вазочке поблескивают ягоды из варенья.

– Тери, я не имел права признаваться, что служу во внутренней разведке. Я военный, но после поступления на службу, был вынужден поменять фамилию. Никто не знает об этом, разве что мама догадывалась… Сейчас я давно в отставке. Поймите, даже то, что я говорю сейчас – одолжение с моей стороны. Я должен молчать вечно. Нет срока давности, понимаете? – папа опасливо озирается.

– Папа, раз уж ты начал… Говори. Какой бы горькой ни была правда, я должна знать.

– Тери, когда твою малышку украли из роддома, мне под дверь бросили кошку с перерезанным горлом. Но даже тогда я не понял, кто злоумышленник. Перебирал среди всех, кто мог желать мне зла – сослуживцы по секретке, враги, которых сдал, завистники, крысы… Я даже запросы делал. Сидел и как маньяк гадал, кому было нужно мне вредить? – надломленно произносит отец. – И ничего, представляешь? Следственный комитет, что вел тогда дело о похищении, не нашел никаких следов. Обо мне они тоже ничего не выяснили. Оно и понятно – мои документы под грифом секретности, не каждый раскопает. Но я…

– А как Адам узнал? – перевожу взгляд на горделиво приосанившегося Аверина.

– Я уже говорил тебе, дорогая, ты просто забыла: данные о Валентине Журавлеве начинались с момента женитьбы на твоей маме. Мне это показалось странным и…

– Да бог с ним, Тери! Адам натолкнул меня на событие, о котором я не думал. Вообще не думал, представляешь? Помнишь наше последнее путешествие? Мы попали в аварию на железнодорожной станции.

– Конечно.

– Ты не можешь его помнить как следует. Видишь ли, дочка… – отец тягостно вздыхает. – У тебя была остановка сердца и клиническая смерть. Всего на три минуты, но… Я думал, что потеряю тебя навсегда. Кроме тебя в аварии пострадал еще один ребенок. Тот мужик умолял врача помочь его дочери, но я… Я его оттащил. Сунул врачу взятку и впервые за всю жизнь рассказал, кто я. Пригрозил, что если он не поможет государству в лице меня, ему не сносить головы. Я… Я его запугивал, орал, требовал подойти к тебе.

– И что было потом, папа? – выдавливаю хрипло.

– Его девочка умерла от полученных травм. Помощь ей оказали слишком поздно. Врачи реанимировали тебя.

– О господи… – не выдерживает Адам. – Кажется, я понял, что было дальше. Он пригрозил вам?

– Да. Он запомнил мою фамилию и сказал, что заставит меня страдать. Меня или моих близких – неважно… Он… Он держал меня за грудки и шипел в лицо проклятия. Сказал, что теперь идеей фикс будет месть. Мне… Мне, а не обстоятельствам, врачам, которые не успели… Мне…

– Как ты мог забыть об этом, отец? – прижимая Дарину к груди, выдыхаю я.

– Прошло больше десяти лет. Мы жили спокойно, все устаканилось. Я воспринял его слова, как бред обезумевшего от горя человека. Был уверен, что он пережил горе и… И все забыл, – папа стирает с лица пот.

– Может, это не он? Почему вы так уверены, что тот мужик еще помнит папу и…

– Он не простой мужик, Тери, – отрезает Аверин. – Я пробил по базе всех, кто был в том автобусе. Он был сотрудником ФСБ, с позором уволенным из органов. Увольнение пришлось как раз на год, когда случилась авария. Он потерял дочь, наверняка, выяснил личность Валентина – ему это было сделать несложно, и принялся ждать.

– Бред какой-то… Столько времени ждать? Зачем ему моя дочь? Ой, я, кажется, понимаю! – подпрыгиваю на месте. – Его же ребенок погиб. А других детей не было, так?

– Да. Он считал, что Валентин забрал его дочь и хотел забрать его ребенка. Убивать он не стал – не позволила врожденная человечность или чертовы принципы, а вот лишить ребенка другим способом… Как? Похитить тебя? Ты тогда была слишком взрослой… Он придумал способ, позволяющий убить двух зайцев – отомстил Журавлеву и заимел нового малыша. Два в одном, – вздыхает Адам.

– А зачем было давать мне чужого ребенка? В нем взыграла совесть? – перевожу взгляд на Дарину.

– Вот тут и кроется чертовщина, – заговорщицки произносит папа. – Ребенка тебе дал кто-то другой, не Семен. Кстати, мужика зовут… звали Семен Хмельницкий.

– Адам, ты пробил его? Где моя дочь? Ты узнал про малыша? Ты…

– Тери, никакого малыша у них нет… Прости… Я почти уверен, что твоя дочь погибла. Они забрали малышку из кювеза реанимации. Она нуждалась в помощи, адекватном температурном режиме и регулярном питании, а не… Ее похитили, но малышка не выдержала переезда. Хмельницкий живет в соседней области. Я многое выяснил – он состоит на психиатрическом учете и…

– Я не верю, Адам, не верю, – задыхаюсь от слез. – Она жива, я чувствую… Кто дал мне чужого ребенка? Тот, кто знал, что моя дочь умерла? И кто принес в роддом мертвого малыша, рожденного в другом месте? Головоломка, ничего не скажешь!

– Именно так… И я должен выяснить, кто он… Тот человек.

Глава 42

Этери.