Отец - Одиночка (ЛП)

— Эта Кэнди, или как её там. Она оставила Ричарда под твоей дверью, словно мешок с картошкой. Сколько Ричарду? Пару месяцев?

У меня ещё со школы было плохо с математикой. И я не собирался проверять его теорию теперь.

— Я имею в виду, — продолжает Мартин, опустив маркер, и я облегчённо выдыхаю, — пока она не вернётся. Тебе надо подготовиться к тому, что теперь с тобой младенец. Если точнее, то никаких ночных загулов и регулярных возлияний. В каком-то смысле, это даже хорошо.

— Для кого? — уточняю я, борясь с предательскими слезами.

В отсутствии вечеринок я не вижу для себя ничего хорошего.

— Мы больше не в школе. Вечеринки, загулы… Всё это должно было прекратиться давным-давно.

— Чёрт, Мартин, нам всего двадцать три, а не сорок.

— Ну, он уже где-то в этом возрасте, так что это его примерное текущее состояние. Он ведёт себя, ходит и говорит, как человек, которому перевалило за шестьдесят, не говоря уже о сорока годах, — комментирует слова Мартина зашедший на кухню Чед.

Может, дело в этом, но, с другой стороны, Мартин всегда был самым взрослым из нашей четвёрки ещё со времён школы, и у него всегда был план. Жаль, что плана не оказалось, когда его угораздило влюбиться в не ту женщину. Я хочу ему что-то сказать, из серии, что если он женат и с детьми, это не значит, что надо вести себя так, будто ты уже умер. Но слова не идут. Это мне следовало повзрослеть, а уж точно не Мартину.

— Дэн, ты готов?

— Да. Могу заехать попозже и помочь, если хочешь, Ноа.

— Нет, не надо. У меня есть список.

Чед улыбается и ободряюще хлопает по спине.

— Ну, ещё бы.

А затем они уезжают так же быстро, как приехали. Ричард затих. Взглянув на него, я замечаю, что Мартин крепко его запеленал. Чёрт, да он находится, будто в коконе, надо как-то его оттуда достать, чтобы он мог двигать хотя бы ручками. Но я тут же понимаю, что он крепко спит впервые за время пребывания в моём доме. Я беру его и кладу себе на грудь. Устал не только он. Я вот вообще офигеть, как задолбался.

Глава 4

КАЙЛИ

У мамы просто не закрывается рот, стоило нам вернуться домой. Она жужжит над ухом словно комар. Так уже было в Египте. Эти мелкие твари постоянно пищали, и сколько бы раз я не отмахивалась от них, они всё равно возвращались и зудели с удвоенной силой.

— Суть в том, что тебе придётся отправиться на ранчо. Иначе ты будешь жалеть об этом до конца своих дней.

Мне всего двадцать четыре. Впереди целая жизнь. То, что меня кинули агент, звукозаписывающая компания и даже личный визажист — это ещё не конец света.

— Ты веришь словам Трейси? Её жалобам? Она не такой уж и профессионал, а пожелала избавиться от меня, — защищаюсь я.

Мама хватается за мои плечи, словно пытается пробудить от кошмара.

— Ты же слышала, что они говорили, правда, дорогая?

Как же хочется, чтобы она перестала так меня называть. Пожалуй, это самое унизительное слово, с которым она обращалась ко мне в течение последних двух недель.

— Да, матушка.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестала так меня называть. Я сразу чувствую себя старухой.

— А ты перестань звать меня «дорогая».

Именно так я ей и сказала, когда она начала обращаться ко мне подобным образом. Я только и слышала: «Дорогая, не положишь это на стол? Дорогая, не могла бы ты это не есть? Дорогая, не могла бы ты носить что-то, кроме худи?»

— В общем, я поговорила с Терренсом, — продолжает она, входя в гостиную.

Терренс, мой отчим, когда бы я не приходила в его дом, всегда сидит в кресле. Он постоянно читает спортивные новости. Честное слово, будь у него работа в спортивной сфере, стал бы уже миллионером.

— Когда?

Мама игнорирует мои слова.

— Кажется, наши дети слегка отбились от рук. Я всё никак не возьму в толк, вы уже не маленькие, но почему-то ведёте себя именно так.

Мне, правда, надо на это отвечать? К тому же, если она намекает на Джейсона, так он всегда был со странностями, это не новость.

— И поэтому мы решили, что жизнь на ранчо — отличный вариант. Подышишь свежим воздухом. Никаких «Макдональдсов» или «Бургер Кингов». Никаких побегов за ночными перекусами, потому что вокруг всё будет закрыто.

Я что-то не пойму. О каком ранчо идет речь?

Я хочу спросить, но мама, как обычно, толкает речь. Так что я, как и всегда, в момент её бесконечных монологов просто отстраняюсь. Вот тогда-то я понимаю, что оставила телефон на столе. А теперь он в её руках, и мама уже кому-то звонит. Я паникую.

— Мама, я не поеду к Джейсону.

— Я бы не стала тебя об этом просить, — смеётся она.

А это значит, что речь идёт о другом сводном брате, Ноа. Блин, я не при каких обстоятельствах не хочу быть с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы вообще жить с ним какое-то время.

— Вот ему-то я и звоню. Думаю, будет здорово, если ты его спросишь.

Она всучивает мне трубку. Я слышу, как оттуда доносится его приветствие.

— Ноа, это я.