Отец подруги. Никто не узнает

Дамир резко наклоняется ко мне. Я словно врастаю в сидение. Сижу, не шевелясь, даже не дышу. Понимаю, что он дергает ремень, чтобы застегнуть его, но его лицо… оно так близко. Так опасно близко. Протяни руку и можно дотронуться. Провести ладонью по шероховатой щеке, потрогать губы. Какие на ощупь его губы?

Наверное, я смотрю на него как-то особенно, потому что Дамир почти сразу меня опускает с небес на землю. Больно, но отрезвляюще, словно звонкая пощечина, которой ничего не предвещало.

— Не стоит, Таисия. Между нами никогда ничего не будет.

Глава 37

Я жадным глотком хватаю воздух, которого мне все это время не хватало. Удивительно, но я мгновенно обретаю возможность дышать, мне больно, обидно, хочется заплакать и все эти чувства я выплескиваю на Дамира… Немного их видоизменив.

— А ты на что-то надеялся? — почти воинственно выходит у меня. Может и не зря Дамир говорил, что по мне актерское плачет. — Я же сразу сказала, что не собираюсь с тобой спать! Ужин и адвокат… они, — запальчиво я “вхожу в роль”, — все для этого?

Дамир хмурится, но не спешит отодвигаться. А мне в глаза бросается тот самый шрам, на который я засмотрелась в то утро, когда мы проснулись с ним в одной кровати.

— У тебя необычный шрам, — уже менее воинственно, но все же… все еще недовольно произношу я, — слишком тонкий для серьезного пореза и в тоже время, если порез был несерьезный, то почему шрам вообще остался.

Дамир секунду другую завороженно на меня смотрит, словно я его и правда вогнала в ступор, а а затем отмирая, улыбается.

О, черт! Нет нет нет.

Не делай этого!

Мысленно верещу я, потому что эти его бесята в глазах могут снова свести меня с ума. А мне нельзя. Нельзя растекаться тут лужей, и так все еще больно от слов мужчины.

Дамир защелкивает мой ремень, отстраняется, заводит автомобиль, но не прекращает улыбаться.

Гад же какой.

— Лезвие было очень тонким. Тоньше острия бритвы, — заговаривает он, как только мы выезжаем со двора. — Но сам порез вышел глубоким, Таисия. Оттуда и шрам.

— Ясно, — хмуро говорю я.

Спрашивать при каких обстоятельствах мужчина мог порезать себе так лица я, конечно же, не собираюсь, хотя хочется. Видит бог, как хочется.

— Откуда деньги на новое платье?

— Оно стоит не дороже, чем бизнес-ланч в обычной кофейне, — нагло вру я, — заказала на маркетплейсе.

Говорю все это, не глядя на Дамира. Кажется лгать ему уже вошло у меня в привычку. Я вроде и не собираюсь, но … одна ложь притягивает к себе вторую, вторая третью и, кажется, остановить этот снежный ком я уже не в силах. Вижу краем взгляда, как Дамир коротко поворачивается в мою сторону, а затем снова направляет свой взор на дорогу. Правильно. Нечего ему на меня смотреть.

Больше мы не разговариваем, просто молча едем, я смотрю в окно, но словно не вижу ничего, пейзаж проносится мимо моего сознания, потому, когда мы оказываемся на уже знакомой мне парковке, я невольно расширяю глаза. Сегодня тут парковалась Уля. Причем ровно на том же самом месте даже.

Я настолько поглащена этими мыслями, что упускаю момент, как Дамир выходит из машины. Услышав дверной хлопок, я дергаюсь следом, но мне мешает чертов ремень. Я быстро его отстегиваю, в этот раз выходит с первого раза. В этот момент дверь с моей стороны открывается, а мне на встречу протягивается мужская рука.

Ну почему он такой?

Неужели эти жесты для него ничего не значат? Передо мной никогда никто не открывал дверь. Ни в помещение, ни тем более в машину.

Я, сложив губы трубочкой, втягиваю воздух, в тысячный раз повторяя себе, что для Дамира это не элемент ухаживания, возможно просто отточенная годами привычка — вежливость. Манеры. Что угодно.

И только после этого вкладываю свою руку в мужскую ладонь. Шероховатую, теплую и такую сильную. Кажется, что он только одним своим пожатием сможет раздавить мои пальчики, но он держит их на удивление нежно. Всего мгновение. Затем он мою руку выпускает, закрывает машину и направляется к ресторану, в котором сегодня я уже обедала, а завтра должна начать работать. Мило.

А дальше… дальше мужчина снова открывает передо мной дверь, еще и чуть приобнимает меня проталкивая в помещение, кивает администратору, даже не спрашивая у той о наличии столиков, просто идет уверенно и быстро в нужном ему направлении, я еле поспеваю за ним, а за мной по пятам следует администратор. Когда Дамир подходит к столику, за которым я сегодня уже сидела, я пожалуй, этому даже не удивляюсь, просто с немым отчаянием смотрю на то, как он отодвигает для меня стул.

Такой жест я тоже видела только в фильмах, мне еще всегда было интересно, как так легко потом мужчины задвигают стулья с уже сидящими на них барышнях. Это же должно быть тяжело… или стул должен скрипеть или… Я сажусь, а Дамир двигает стул вместе со мной, словно я ничего не вешу. Это выходит тихо и элегантно.

— Ты будешь пить?

— Нет! — громче чем собиралась отвечаю я, потому что Дамир застает меня врасплох своим вопросом “в лоб”. Он что решил, что я такая же, как мать? — Нет, конечно же не буду.