Отец подруги

— Что-то выбрали, или вам помочь с заказом? — подошедший официант немного разряжает напряженную обстановку своим появлением.

— Нет, спасибо, — тихо говорю я, все так же мечтая покинуть кофейню.

Лена заказывает чай и десерт. Виктория Константиновна американо, а я стакан воды. Мне кусок в горло не полезет, пока глаза напротив выжигают на мне дыру. В какой-то момент я решаюсь уйти, потому что мне неуютно находиться вместе с этой женщиной, которая не сводит с меня холодного, надменного взгляда.

—Извини, — обращаюсь к Лене, чуть повернув голову. — Я долго тебя ждала. Через двадцать минут мне нужно быть в другом месте. Тем более, вы хотели что-то обсудить с мамой.

— Ну, ничего, — пожимает она плечом. — Я сама виновата, не заметила, что телефон разрядился в ноль. Тогда вечером созвонимся.

Мы прощаемся с Леной, и я направляюсь к выходу. Возможно, со стороны это выглядит, как побег, но я так не думаю. Хотя внутри все дрожит, и конечности немеют от того, как смотрела на меня Виктория Константиновна.

Домой после реабилитации я возвращаюсь с водителем. Борис пишет сообщение, что задерживается на работе и просит не ждать его и ложиться спать. Я долго кручусь в постели и в итоге засыпаю с мыслями о том, что Лена мне так и не позвонила. Успокаиваю себя, что это не повод для беспокойства и такое случается довольно часто. Но в глубине души помимо воли разрастается тревога.

Всю ночь мне снятся кошмары, а утром я встаю с тупой ноющей болью в висках от недосыпа. Наспех скрываю следы разбитости и выхожу из квартиры. Не волноваться и не переживать не получается. Меня не покидает ощущение надвигающейся катастрофы. Я всю дорогу до универа набираю Лену, но в трубке мне сообщают, что абонент временно недоступен.

На парковке университета я невольно оглядываюсь по сторонам. Мы с Леной приезжаем примерно в одно и то же время. Заметив знакомую машину и подругу, выходящую из нее, я застываю на месте. Лена сама приближается ко мне. На ее лице черные очки, хотя на улице пасмурно, и от нее исходят волны напряжения.

— Где кольцо, которое подарил мой отец? — снимает с себя очки и хватает меня за руку. — Даже и браслет не надела сегодня? — не сводит с моего лица красных, опухших глаз. — А что так? — в ее голосе столько боли и надрыва, что к горлу подступает огромный ком.

Я чувствую, как страх парализует тело. В эту секунду мне хочется отмотать время назад и не допустить той встречи с мамой Лены в клинике, но разве это бы изменило сейчас суть происходящего?

40

Борис

Припарковав машину возле дома, я набираю номер Соны. Сегодня я адски вымотался, и единственное, на что меня хватит, это смотреть телевизор на ее диване. Который, к слову, стал меня напрягать. Пора уже прекратить этот балаган с арендой жилья и перевезти ее вещи в мою квартиру. Сегодня ей об этом и скажу.

Судя по выключенному свету, Лены дома нет. В последнее время она все чаще возвращается ближе к полуночи. Наверное, Сона права, и пора смириться с тем, что дочь выросла, пусть это и не просто. Все-таки Ленка — мой единственный ребенок, и тем более, девочка. Если с пацанами все более-менее понятно, то за дочь постоянно тревожно: вдруг обидит кто? Хотя этот Артем нормальным выглядит, начальник охраны его пробил. Там все ровно, без криминала. Семья интеллигентная, за парнем тоже хвостов не водится.

Выслушав долгие гудки без ответа, я убираю телефон в карман и прохожу в дом. Может быть, не слышит. Схожу в душ и перезвоню.

Но не успеваю я подняться к себе, как оглушительно хлопает входная дверь. Слышится какая-то возня, грохот каблуков, и через пару секунд в гостиную влетает Лена. Она явно не в себе: лицо красное, глаза сверкают. Вонзив в меня уничижающий взгляд, кидается к комоду и начинает с остервенением открывать и закрывать шкафы.

— Что случилось? — спрашиваю я, испытывая неприятное потягивание в груди.

В ответ раздается очередной хлопок ящика.

— Я спросил, что случилось, — строже повторяю я.

Лена резко оборачивается. Лицо покраснело еще сильнее, ноздри раздуваются.

— Случилось то, что мой папочка трахает мою подругу! — гневно выплевывает она. — Дарит ей дорогие украшения, работает ее личным водителем… И все у меня под носом!

Неприятное потягивание усиливается. Значит, тайное все же стало явным. Ожидаемо. Но даже это не повод позволять дочери на себя орать.

— Тон убавь и подбирай слова. Не доросла еще так со мной разговаривать.

— Значит, Сона доросла, чтобы ее трахал взрослый сорокалетний мужик, а я и слова сказать не могу?! — взвизгивает Лена. Коробка с планшетом, которую она достала, с грохотом летит на пол. — Мне восемнадцать, и я вольна делать и говорить, что хочу… И сейчас я говорю, что тебя ненавижу! Вы оба отвратительные!!!

Жалобно скривившись, она начинает реветь.

— Я тебе доверяла… Всегда защищала… Всегда была на твоей стороне, а ты…

Наступив на горло собственному самолюбию, я делаю шаг к ней. Ребенок она еще совсем. Взбалмошный и потерянный. Хочется успокоить.

— Лен, хватит…