Отец ребенка

— Прекрасно, — спокойно констатировал Олег. Оксана посмотрела на него безумными глазами. Что может быть прекрасного в том, что она рассказала? — Милая, не мучай себя. — Он нежно привлек ее к себе. — Ты слишком серьезно относишься к проблеме. Нашла из-за чего расстраиваться. Ни одна твоя слезинка не стоит этих денег, а ты их вылила почти ведро. Заплатим, сколько требуется. У меня только одно условие: возьми меня с собой на встречу. Хорошо?

Оксана в изумлении смотрела на него. Крупные слезинки дрожали на ресницах, мешая разглядеть глаза Олега.

— Верь мне, и все будет хорошо, — попросил он и с нежностью погладил ее по щеке.

Она кивнула и закрыла глаза.

— Спасибо тебе. Ты не представляешь, что ты для меня сейчас сделал. Ты моя Великая Китайская стена, — сказала она смущенно и прижалась лицом к его груди, впитывая в себя его нежность и заботу. А он гладил ее по голове, как маленького ребенка, баюкал в объятиях и улыбался своим тайным мыслям.

Олег настоял на том, что сам сядет за руль и отвезет ее к ресторану, но она и не противилась. Ей до сих пор было не по себе, когда приходилось водить автомобиль.

— Я тебя очень прошу, не принимай все близко к сердцу. Увидишь, все наладится. Ты отличная мать и умная жена. — Машина остановилась перед светофором, и Олег обернулся к ней. — Я прошу, только ничему не удивляйся, хорошо? — Ей показалось, что он говорит как-то уж слишком серьезно. — И помни, что я люблю тебя.

— Хорошо, — согласно кивнула она в ответ.

— Умница, — негромко похвалил ее муж, поворачивая на улицу, ведущую к «Золотому цветку».

Он припарковал машину, и они пошли по тротуару. Вечер выдался пасмурный и ветреный. Лохматые свинцово-серые тучи неслись по небу с бешеной скоростью, не успевая зависнуть и пролиться над городом. Буйный ветер рвал их на части, не давая сбиться в плотную массу, гнал в неведомую даль.

— Год какой-то выдался капризный, — задумчиво произнесла Оксана, зябко кутаясь в меховую пелерину. — Я и не помню, когда солнце светило нормально. Через день дожди. — Ей внезапно до одури захотелось солнца. И не просто мягкого и ласкового, а яростного, напористого, чтобы оно затопило все вокруг пронзительным, до рези в глазах, светом, чтобы звенел накаленный воздух и асфальт пошел пузырями от удушающей жары.

— Может, махнем на недельку в Испанию? — предложил Олег. — Погреемся на солнышке?

— В этом году не получится, — с сожалением в голосе отозвалась Оксана. — Дети еще слишком маленькие, чтобы их оставлять без мамы. А вот на следующий ты одной неделей не отделаешься, так и знай! Буду жариться на солнце, пока не промотаю твое состояние. — Она шутливо ткнула его кулачком в бок.

— А я и не знал, что ты такая корыстная транжирка, — в шутку испугался Олег. — Придется учесть на будущее и держаться от тебя подальше!

— Трусливый ты тип, оказывается! — улыбнулась Оксана.

— Я не трусливый, я осторожный, — с ответной дурашливой улыбкой не согласился Олег.

Они подошли к фасаду одного из самых роскошных ресторанов города. Оксана внезапно оцепенела. Чувствуя предательскую слабость в ногах, всем телом оперлась на крепкую руку мужа. Несколько холодных капель случайного дождя упали ей на лицо и заставили вздрогнуть.

— Не бойся, все будет хорошо. — Олег ободряюще сжал локоток жены. — Не праздновать труса, — тихо скомандовал он. Его глаза ласково улыбнулись, подбадривая ее, рука обвилась вокруг талии, и это прикосновение снова вселило в нее уверенность. По широким каменным ступеням ресторана она поднималась совершенно спокойно.

Олег усадил ее за изысканно сервированный стол в середине зала, а сам ушел в глубину. Они договорились: сначала Оксана одна поговорит с Наташей, Олег присоединится к беседе позже. Величавый, преисполненный достоинства пожилой официант налил в ее бокал шампанского и, взяв заказ, отошел. Оксана где-то слышала: чтобы попасть сюда на работу, надо иметь высшее образование и знать не менее двух иностранных языков, причем английский в совершенстве. Судя по внешнему виду и манере поведения здешнего персонала, это было правдой.

Наташа опоздала на четверть часа.

— Скопище идиотов, — громко выругалась она, вместо приветствия. — Пятнадцать минут держали меня на улице!

Оксана молча рассматривала подсевшую к ней девушку. За полгода, что они не виделись, она очень изменилась. Даже толстый слой косметики, наложенный как штукатурка, не мог скрыть этого. И если сразу после родов Наталья выглядела цветущей броской прелестницей, то теперь перед Оксаной сидела изможденная, болезненной худобы женщина, безвкусно одетая и вульгарно раскрашенная. Видимо, швейцар на входе принял ее за женщину легкого поведения и пытался не пропустить в зал, что и привело Наташу в бешенство, решила про себя Оксана. В таких заведениях, как этот ресторан, и ночные бабочки должны быть свои — элитные, а посторонним, видимо, вход запрещен.

Оксана всматривалась в лицо Наташи и видела в нем что-то непонятное для себя. Наташино лицо было лицом пожилой пьющей женщины, с обвисшей морщинистой кожей и черными впадинами вокруг глаз. Оксана не смогла сдержаться и спросила: