Отгадай или умри

– Спасибо, господа! Все свободны, – после некоторого раздумья над версией Тополянского произнес президент. – Я приму окончательное решение через час, по информации из больницы. Каким бы оно ни было, вы мне очень помогли.

Глава 8 Все кончилось?

Фима открыл глаза. Обрывки жуткого, фантасмагорического сна замелькали в памяти стремительно и беспорядочно, словно невидимый киномеханик запустил фильм, склеенный кое-как из обрезков пленки. Вдруг все замерло, и сознание застыло, словно упершись в невидимую преграду. Это неотступно и грубо, словно по команде сверху, вернулась реальность. Он ошарашенно уставился на плюшевую игрушку, свисавшую с люстры, на саму люстру, на верхний книжный стеллаж, выделявшийся такими знакомыми, яркими альбомными корешками. И только тут понял, что он дома, в своей постели. Это не сон.

Теплая знакомая рука дотронулась до плеча. Он слегка повернул голову направо – Юлька. Она беззвучно плакала, а в глазах Фима легко разглядел радость, торжество возвращения в их привычный тихий мир, где они вместе и все хорошо. «Она рядом. Все кончилось. Я жив. Мы живем дальше», – промелькнуло в сознании, и невероятный, ликующий покой пролился в душу.

Он чувствовал слабость, голова слегка кружилась. Так бывало обычно после сильных скачков давления и дозы гипотензивных лекарств. Юлька отошла на кухню и вернулась с тарелкой его любимой овсяной каши с курагой и черносливом. Она молча кормила его из ложечки как беспомощного ребенка, и он был совершенно счастлив таковым себя ощущать после всего пережитого. Она понимала и улыбалась, трогательно приговаривая «за папу», «за маму», «за Юлю»…

– У тебя был криз и стресс, ты сутки бредил, врачи настаивали на больнице, но я не отдала. И правильно сделала. Теперь надо просто полежать в покое, попить таблеточки. Постарайся ни о чем не думать и не вспоминать – хотя бы сегодня. Завтра поговорим, все обсудим. И ни о чем не беспокойся – нас охраняют, как национальное достояние. Они вокруг дома, в подъезде, в холле, не знаю – человек, наверно, десять. Старший очень любезен. С ними Вадим, он спасал тебя. Да, Фимочка, всю жизнь ты хотел одного – оставаться в тени. И вот тебе, пожалуйста: национальный герой, главная жертва режима, толпа охраны… Поздравляю, надеюсь на автограф.

Она засмеялась своим низковатым грудным смехом и, заботливо подтянув ему одеяло до подбородка, вышла.

Фима уснул и проспал до утра. Встал, натянул халат и отправился на кухню, где Юлька уже хлопотала у плиты, варганя фирменную яичницу с луком, помидорами и заморскими травами. На столе Фима увидел позавчерашний номер «Мысли». Огромная шапка на первой полосе сообщала: «Председатель ФКП скончался сразу после ареста».

В подзаголовке уточнялось: «Обвиняемый в государственных и уголовных преступлениях Ф.З. Мудрик скончался, не приходя в сознание, в больнице, куда был доставлен после сердечного приступа».

– Позавтракай, потом прочтешь, – умоляюще произнесла Юлька, понимая всю бесполезность этой просьбы.

Фима схватил газету и плюхнулся в кресло. Пространное информационное сообщение на первой полосе сопровождалось отсылкой на вторую.

Двое суток провалявшийся в полубеспамятстве Фима узнал, что в стране готовился государственный переворот, во главе которого стояли Мудрик и некоторые руководители отдельных силовых структур. Верные президенту органы вовремя узнали о коварном замысле и пресекли его. Обстоятельства благоприятствовали проведенной операции, так как в последний момент здоровье подвело главного заговорщика и он потерял сознание.

Спецназ президента предпринял штурм резиденции Мудрика и почти без жертв занял помещения. Были обнаружены многочисленные документы, подтверждающие антигосударственные намерения реакционеров и изменников. Из казематов здания были освобождены беззаконно удерживавшиеся там люди, в числе которых оказался и пропавший две недели назад журналист Ефим Фогель. Его история представляет особый интерес в контексте событий, и о ней можно прочесть на развороте.

Развернув газету, Фима увидел в правом верхнем углу свое фото, на котором он был немногим краше смерти. Снимали явно не позднее получаса после завершения штурма, когда репортер вслед за спецназом проник в мемориальную комнату-бункер тирана, где и застал Фиму в предсмертном экстазе.

Вся страница представляла собой душераздирающий симбиоз очерка и публицистики, оснащенный изрядным количеством фактов и подробностей по делу «суслика». Что-то сообщил Фима в коротком интервью там же, в бункере, в полуобморочном состоянии. Но корреспонденту дополнительно оказали мощную информационную поддержку. И сам он многое домыслил очень проницательно и точно. Чего автору недоставало, так это более подробных свидетельств самой жертвы – Ефима Романовича Фогеля, но таковые были обещаны в ближайших номерах.

Итак, что же узнала страна о жестоком пересечении вертикали власти в лице Мудрика с горизонталью судьбы скромного составителя кроссвордов по имени Ефим Фогель?

В общих чертах все выглядело так…