Отголоски судьбы (СИ)

Димостэнис уже несколько сэтов сидел на берегу озера, ожидая Олайю. Уходящая Талла окрасила склоны скал серебристым блеском. Прошлая ночь превратилась в сплошную мешанину обрывков и образов. Водопад, стихия, слияние, серебро, затапливающее все вокруг, сладостные объятия, жадные поцелуи, рыжие пряди на его лице.

— Пора. Мне пора, — попытки освободиться от него. Умоляющий шепот: — отпусти меня сейчас…

Маленький ярх, уносящий его ангела. Мир вдруг ставшим пустым. И острое понимание того, что так будет всегда, если ее нет рядом.

Прошедший день обернулся пыткой, где он никак не мог справиться с одуряющим водоворотом чувств, в который его постоянно затягивали воспоминания.

Он искал Олайю во дворце, даже заходил к Пантерри, выдумав какой-то нелепый предлог. Она словно пряталась от него, словно не могла решить, чем была для нее эта встреча.

Вечерняя прохлада залезла под куртку, остужая мысли и успокаивая весь день ненормально стучавшее сердце.

— Приветствую.

Олайя нерешительно остановилась в двух шагах от него. Слегка нервно, растерянно улыбнулась.

— Я не знала, что ты здесь.

Интересная фраза. Не объясняющая ничего. Не знала — и рада его видеть или не знала и теперь думает, как скорее убежать.

Вчерашняя встреча, наполненная жаркой близостью, больше была похоже на выплеск эмоций, на горячку, на необузданное желание принадлежать кому-то, взамен отдавая себя. Словно изголодавшиеся по ласке два одиночества.

— Я болен, — тихо проговорил Димостэнис, не спуская с нее глаз.

Олайя бросила на него тревожный, вопросительный взгляд.

— Я не спал. Я ни о чем и ни о ком не могу думать, кроме как об одной златовласой особе, которую хочу видеть каждую мену, каждое мгновение, зная, что только тогда я буду счастлив. Я растерян и даже напуган, но буду честен: еще никогда такого не испытывал.

Ее щеки охватил очаровательный румянец. Как языки робкого пламени, растапливая скованное холодом сердце.

— Вы можете поставить диагноз?

— По всем признакам, — она смущенно улыбнулась, — похоже, что вы влюблены.

— Это излечимо?

Олайя покачала головой.

— Боюсь, врачевание здесь бессильно.

— Тогда я счастлив.

Она вспыхнула, словно пламя разгорелось, высвечивая золото волос, веснушек.

Димостэнис порывисто шагнул, притянул ее к себе. Прижался к слегка припухшим губам, чувственным, мягким. Необъяснимо. Необдуманно. Сладко. О, Боги, как же сладко…

Как он мог сомневаться? Позволять всяким глупостям поселиться в своей голове. Он чувствовал, как его накрывает облаком пьянящего восторга, и не стал сдерживать вновь нахлынувшие эмоции. Сегодня первый раз, он хотел разделить это с другим человеком. Тугие набухшие нити силы сплелись вокруг них, прошили насквозь. Навсегда соединив две половинки в единое целое.

После вчерашнего соединения с водной стихией, аура на его коже приобрела ровный четкий контур. Новая грань его неизвестного дара. Теперь вода, как и земля была не просто источником силы. Стихии жили в нем, также как и он оставил им частичку себя.

— В самую нашу первую встречу — я помню нити силы, проходящие сквозь тебя ко мне. Что это было? — Спросил Димостэнис, когда градус их встречи в очередной раз несколько понизился и они могли познавать друг друга в более спокойном формате.

— Несколько аров назад я нашла там своего летуна. Она была тяжело ранена, и я никак не могла ей помочь. Дар целителей — особый, мы не можем брать энергию мира, только силу врачуемого, перераспределяя потоки внутри организма. В отчаянии я стала пытаться взять хоть немного энергии из этих переполненных ею мест. Естественно, у меня ничего не получилось. Я разозлилась и стала повторять это снова и снова, пока вдруг не поняла, что сила не просто уходит, а проходит сквозь меня, и я могу провести сконцентрированную энергию к объекту своего врачевания. Я много тренировалась и научилась пользоваться этим во время целительства.

— Кто-нибудь еще знает об этом?

— В начале своего обучения я показала Бриндану.

— И что он?

— Сказал, чтобы я не пользовалась этой стороной дара. Что это что-то вроде побочного эффекта моей силы и может повредить хьярт.

— Но ты все же использовала, когда исцеляла меня.

— Сначала я подумала, что ты умер. Ты был так далеко и не подавал никаких признаков жизни. Все же пульс был, он бился еле-еле слышно. Несмотря на твою энергетику, мне не хватало сил, чтобы закрыть дыру в твоем боку. Я позвала Молнию, и мы доставили тебя наверх. Ты помнишь?

Димостэнис покачал головой.

— Ты храбрая.

— Ужасная трусиха, — Олайя слегка виновато улыбнулась. — Боюсь всего на свете. Неизвестного, перемен, людей, отца. Мне легче красться в ночи по собственному дому, чем отстоять то, что я хочу. Когда тебя увидела с этой ужасной раной, всего в крови, поняла, что не смогу спрятаться. Я должна отвоевать тебя у смерти. Ты же не просто так попал в мой мир.

— Ты не веришь в случайности?

— Я верю, что в этом мире каждому предназначена своя дорога. Правда, мы не всегда идем по тому пути, который предначертан и не всегда сворачиваем куда надо, плутая и не находя истиной своей судьбы.