Отголосок: от погибшего деда до умершего

Я сидела вся в слезах. Я пробовала напевать мелодию этой песни, слова мне не давались, да и музыка билась выловленной рыбой в моих ладонях. Музыке или мне не хватало кислорода. Катарина молчала. «Я не умею плакать. Надо больше пить воды, как советуют врачи. У меня внутреннее устройство не земное. Ты помнишь, сколько на Земле воды и суши?» Катарина хотела меня отвлечь, я это понимала. Мозг независимо от меня сам начал поиск нужных файлов, даже в эпоху, когда уникальность энциклопедических знаний полностью вытеснена универсальностью поисковых систем, мы еще на что-то способны. Мы помним. «Больше семидесяти процентов воды». «Значит, я Венера. Венера без мужика. Высохшая». Мы помолчали.

Потом Катарина исчезла в кухне, чтобы принести еще чаю. На этот раз в двух больших чашках. «Лилька тебе может дать адреса тех, с кем переписывалась ее бабушка». Я поблагодарила, у меня скоро скопится Бог знает сколько адресов незнакомых мне людей. Так странно, это не моя жизнь.

«А как тебе письма деда? Наташа кое-что рассказала мне о письмах. Я не осмеливаюсь просить у тебя почитать их, но не могу скрыть свое любопытство. Если я буду его постоянно скрывать, то все остальное придется к нему допрятывать, а это не всем моим недостаткам по душе». Я улыбнулась. «Письма. Даже не знаю, что сказать. Будто просматриваешь киноленту и всякий раз, когда чувствуешь нежность к герою-негодяю, тут же объясняешь это только тем, что он твой любимый актер. Мне трудно было это принять, Катарина». «Ты что-то узнала о нем? Он наверняка был мальчишкой». «Если бы я не знала о его возрасте, я никогда бы не подумала, что это письма от мальчишки. Знаешь, чем он до бешенства меня довел? Образованностью. Начитанностью. Тонким и внимательным отношением к словам. И поэтому я не могу понять, как… при всем этом можно было совершать то, что он совершал. Я не хочу оправдывать его, я просто хочу понять, как было на самом деле. Что я ношу в себе». «Ты носишь?» «Да. Вместо ребенка. Забеременела моя самая близкая подруга. Ханна. И я осознала, что пока не разберусь с дедом, не смогу забеременеть. Он занимает место моего малыша. Меня часто тошнит, я постоянно плачу, меня начинают удивлять банальные вещи, и куда-то испаряется чувство юмора, я уже не говорю о здоровом цинизме. Реакции затормаживаются, и в голове только мое состояние и мой дед. Я похожа на идиотку?» «Угу. И к тому же очень впечатлительную. Меньше пей жидкости, Марта. Меньше пей жидкости». Я пообещала.

«А что еще ты о нем узнала?» «Что он любил бабушку. Так, как меня наверняка никто не любил. Как в романе. Банально. Но так уж воспринимается». «Удивительно, что эта любовь не спасла его от идеи». «Но ведь любовь часто подпитывает идеи, правда ведь?» «Да. А мне уже пора уходить». «Тебе вызвать такси?» «Нет, я пройдусь пешком». «Конечно. Беременным нужно больше гулять». Мы снова рассмеялись.

Я задержалась возле своего почтового ящика, нужно было выгрести оттуда все счета и рекламные проспекты. Среди прочего хлама и оказалось это письмо. Я как раз думала о том, что все это время мать мне не звонила. То есть она для себя все решила. Отец играет основную партию, значит, ей следует превратиться в нотный стан. Чтобы ему легче музицировалось. Она легла под него. Письмо было запечатано в новый конверт без обратного адреса, но старое, как любая история, всегда проступает. Привнося оттенки, таинственность и еще нечто.

Я открыла конверт только дома. Это было письмо деда. Не знаю, как Боно удалось так быстро отреагировать. Я была поражена. Покрутила конверт в руках. Обратного адреса нет, есть только штамп Франции. Боно по своей привычке ничего для меня не приписал. Собственно, а почему я на это рассчитывала?

Письмо четвертое

...