Отголосок

О, боже мой.

Смятение, страх и беспокойство растекается по венам.

Все буквально останавливается.

Время замирает.

Я не могу двигаться, не могу моргать, не могу дышать.

Я рассматриваю его фигуру, пока секунды пробегают между нами.

Это нереально. Ты слишком долго просидела на холоде. Ты расстроена, и у тебя галлюцинации, Элизабет. Это нереально.

Но он двигается.

Он жив! О спасибо Боже, он жив... но как?

Что—то похожее на крик срывается с моих губ. Я не могу остановить улыбку, которая расцветает на моих губах, которые спрятаны за моими руками, и я готова бежать за ним. Он жив и стоит на земле, а не похоронен глубоко под ней, как я думала. Он невредим и прекрасен, и мне нужно укрыть его своим теплом, так же, как и чтобы он накрыл меня своим. Чтобы излечить эти страдания, которые вгрызлись в мою плоть, прямиком в каждую клеточку моего тела.

Я делаю вдох, когда он делает шаг от своего внедорожника.

― Что, мать твою, ты тут делаешь?

Я опускаю руки, определенно ошарашенная его грубым тоном, который убивает надежды, только что возрожденные в моем сердце.

― Ты настоящий? ― спрашиваю я, но мои слова едва слышны под моим тяжелым дыханием. Мой пульс бешено стучит, и я даже не уверена, что то, что я вижу ― реальность.

― Ты оставила меня умирать, ты, подлая сука!

― Нет!

Нет!!!

Мои мысли несутся вперед, пытаясь защититься, убрать эту ненависть из его взгляда. Его слова отравляют меня.

― Ты врала! ― его слова выскальзывают так быстро, как и гнев, который закипает в нем.

― Нет! ― я цепляюсь за это слово, и, кажется, не могу найти никаких других в состоянии шока. Я хочу вновь спросить его, настоящий ли он, но яд, который льется из его рта, пугает меня.

― Ты тварь!

― Нет, погоди! Все было не т...

― А как тогда? А? Расскажи мне, как все было, Нина? ― понимающая улыбка растягивает его губы ― злобная улыбка ― когда он делает шаг ко мне, но остается слишком далеко, чтобы я могла прикоснуться к нему. ― Или Элизабет? Кто ты, черт тебя подери?

― Я не знаю, ― бормочу я пристыженно и продолжаю: ― Я не знаю, кто я. Я очень давно не была собой. ― Мои слова подобно ножу вырезают по кусочку моей плоти. Становится дико больно, когда я произношу признание. ― Единственное, что я знаю, что я твоя.

― Скажи еще мне, что я не был твоей игрушкой!

― Этого никогда не должно было произойти. Деклан. Пожалуйста...

― Что именно? Что ты превратила меня в убийцу? Разве не таков был твой план?

― Я люблю тебя. Пожалуйста. Ты должен понять, ― молю я.

Через три быстрых шага его руки на мне, сжимают мои плечи, разворачивая меня по кругу, словно я ничего не вешу, яростно впечатывая меня в дверь его машины.

Я могу чувствовать его запах, и внезапно, больше нет боли. Его пальцы впиваются в мою плоть, мгновенно оставляя синяки, и это ощущается как поцелуи на моей коже. Он дергает меня ближе к себе, прежде чем снова ударяет о машину, шипя сквозь стиснутые зубы:

― Ты больная сука. Ничего кроме уличной шлюхи. ― Он делает глубокий вдох, и затем добавляет: ― Это верно. Я все знаю о тебе и об этом мудаке, который был с тобой.

― Это не должно было закончиться так, ― говорю я убедительно. ― Я влюбилась в тебя.

― Закончится как? А?

― Так как это закончилось.

Его руки опускаются с моих плеч, и прежде чем я понимаю это, он оборачивает свою руку вокруг моей шеи, прижимая меня к внедорожнику, и я смакую тепло его тела напротив меня.

― Я убил твоего мужа, ― рычит он. Его дыхание опаляет мое лицо.

― Я не хотела этого, ― я начинаю задыхаться.

― Чего же ты тогда хотела?

Смотрю в его глаза, они размыты из—за моих слез, которые хлынули, когда я говорю ему:

― Тебя.

― Я должен был убить тебя.

Мои руки хватаются за его запястья, из—за чего он усиливает хватку на моем горле.

― Сделай это. ― Мои слова ― предложение искупления. ― Я потеряла все, и из всего этого ты единственный, ради которого я бы отказалась от всего, только ради одного последнего прикосновения. ― Его хватка слабеет, но рука крепко возвращается на место, и когда я смотрю, как наши вдохи объединяются в небольшие клубы пара между нашими губами, реальность обрушивается на меня.

Боже мой, он жив.

Выпуская его запястье, я поднимаю руку и провожу по его челюсти, покрытой щетиной, и комфорт прикосновения разрывает меня полностью. Отвратительное рыдание вырывается из моего кровоточащего сердца. Я хочу заползти к нему под кожу и утопиться в его крови. Я хочу плавать в его костном мозге.

― Не прикасайся ко мне, мать твою, ― рычит он, отцепляя мои руки от себя.

Я в беспорядке, не в состоянии сдержать свои эмоции, когда они выливаются из меня.

― Я думала, ты мертв. Неделями я оплакивала тебя ...

― Убирайся к черту с моей территории, сука.

Его слова как пощечина. Я не должна быть ошеломлена ими, но резкость в его тоне поражает, и я быстро закрываю рот. Затем он хватает меня за подбородок, когда смотрит на меня сверху вниз, и я не узнаю дьявола в его взгляде.