Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия

Рожь шумит высоким лесом,
Нынче весело полям.
Солнце красное воскресло,
И идет, и светит вам.

Утро синью напоило

Наш ржаной медовый край.
– Выходи, ржаная сила,
Жать богатый урожай!

Синь – косой раздайся шире,

Сытой грудью развернись.
Мы не даром в этом мире
Спелой рожью поднялись.

Не поймать седому долу

Песню красную в полон.
Нива колосом тяжелым
Бьет косцу земной поклон.

Завтра рожь под дружным взмахом

Ляжет в длинные ряды,
И придется сытым птахам
На ночлег лететь в скирды.

Рожь вскипела, зазвонила,

Взволновала сытый край.
– Выходи, ржаная сила,
Жать богатый урожай!

1918

Элегия

Ив. Касаткину

Скоро, скоро в дальнюю дорогу
Я отправлюсь, радостями жив,
От работы поустав немного,
Ничего с собой не захватив.

Но пока я не покинул края,

Где я прожил тридцать девять лет,
Стойко буду, сторона родная,
О житейский обжигаться бред.

Полюбуюсь на твои равнины,

На разливы полноводных рек.
Все мы в жизни рубимся, как льдины,
И недолог наш рабочий век.

Оттого и хочется до боли

Наворочать кучу всяких дел,
Распахать тоскующее поле,
Чтобы колос веселей звенел.

Сколько дум навеяно холмами

И рядами неприметных изб!
Золотыми в поле журавлями
Мы недаром дружно поднялись.

Жизнь моя поблекнула в опале,

В жгучем ветре вечных голодух.
На крутом житейском перевале
Я устал и медленно потух.

Но до самой до последней пяди

И сейчас уверенно пойду
Новой жизни, новой песни ради
На любую тяжкую беду.

Мне не страшно заседеть годами,

Я люблю веселой жизни звук.
И земли мечтающее знамя
До конца не выроню из рук!

1926

Александр Васильевич Ширяевец (1887–1924)

Аму-Дарья

Лавиной неприглядно-бурой
Бурлит меж низких берегов,
И будто слышен голос хмурый:
– «Я – дочь снегов и ледников!

Все опрокину, все смету я!»

И вот, разрушив ряд плотин,
Вдруг воду желтую, густую,
Стремит по новому пути!

Всегда в борьбе неутомимой,

Всегда тоска созревших сил!
За это в крае нелюбимом
Тебя одну я полюбил!

1919

Архангельский глас

Щупал девок я, ластился к бабам,
Матершинничал в три этажа.
Повлекут по загробным ухабам,
Чтоб поджарить меня, как стрижа.

Заартачившись у сковородки,

Завоплю я, ругнувшись зело:
– Отпустите – катнуться на лодке
На денек только – в наше село!

Взгромыхает Архангельский глас.

– Не годишься ни в ад ты, ни в рай!
Убирайся-ка, парень, от нас!
Щупай девок, гармонь раздувай!

Атаманова зазноба