Отягощенные злом

Пожилой, бородатый, чем-то похожий на Деница офицер оторвался от оперативной карты, выведенной на огромном прозрачном экране, перекрывавшем центр комнаты с пола до потолка, подошел, отдал честь, но руки не протянул.

— Капитан цур зее, барон Людвиг фон унд цу Зинненберг к вашим услугам.

— Генерал-лейтенант сил полиции Манфред Ирлмайер. Срочное задание, Личный приказ. — С этими словами Ирлмайер протянул запечатанный пакет.

— Майн Готт. У нас нет людей. Совершенно нет. Только вертолеты.

— Люди у меня есть, капитан, — сказал Ирлмайер, принужденно улыбнувшись, — люди у меня есть…

— Хайне! — крикнул капитан, перекрывая своим густым басом рабочий гул штаба. — Нам нужен еще один беспилотник…

14 августа 2014 года Средиземное море Ударный авианосец «Николай Первый»

Крюк зацепился за трос аэрофинишера, погасив скорость до нуля. Нас качнуло вперед…

Матросы палубной команды в разноцветных жилетах (каждый цвет соответствует выполняемым на палубе функциям) бросились к самолету. Нужно было поставить стопоры на вооружение, визуально проверить состояние самолета после перелета, в частности отсутствие утечек из подвесных баков, убрать самолет с полосы: зацепить за крюк тягача и препроводить к лифту. Дел было по горло…

Пошла вниз, опускаясь на палубу, узкая лестница.

— Благодарю, господа… — Я по очереди ткнул кулаком о кулак летчика и специалиста по вооружениям. Пожать руку в перчатке было затруднительно…

Это был уникальный в своем роде самолет. Обычно учебные самолеты бывают двухместными, этот же был четырехместным. Сделанный на основе истребителя-бомбардировщика «С34», он был единственным в палубной эскадрилье учебным самолетом такого класса и использовался в основном не для учебы, а для перевозки начальствующего состава с приличествующей этому делу скоростью. Сиречь меня, я в данном случае — начальствующий состав. Хоть, по правде говоря, и облажавшийся по всем статьям.

Первый, кого я встретил на палубе, — не летный командир, не врач, а дозиметрист. Недобрая примета нового времени…

— Чисто, господин адмирал, — объявил он, поводя вокруг меня потрескивающим аппаратом, и принялся за самолет.

Несколько человек стояли вдалеке на палубе. Я заметил, что дежурная четверка усиления, стоящая на палубе в полной боевой: два самолета с ракетами «воздух — воздух» и два — с ПКР [6]— были накрыты тончайшей одноразовой пленкой — укрытием, чтобы не собрать на себе радиоактивные осадки и не потребовать полной дезактивации.

— Господа!

Я подошел к ним. Старший офицер безопасности корабля, старший летный офицер, второй капитан. Негусто.

— С нами бог, господа.

— С нами бог, за нами Россия…

С этими словами мы направились к остову, светившемуся в темноте красными и белыми огнями…

— Островский здесь?

— Так точно, на корабле-с…

Думаю, командир группы безопасности авианосца не слишком-то рад тому, что командование обратило внимание на совсем еще молодого и уже проявившего себя Островского. Но мне на это плевать — надо выдвигать молодых. Если от моего авторитета к концу этого безумного похода что-либо останется — напишу вхождение на золотое оружие. Если эти остолопы не догадаются…

— Что с радиационной обстановкой?

— В пределах нормы. Ветер на норд-вест, господин вице-адмирал.

Это значит, что радиоактивное облако от взрыва сносит в сторону Священной Римской Империи. Бог шельму метит! Хотя негоже радоваться чужой беде, определенно негоже…

У входа в остров радиометрическая группа устроила «предбанник» — развернутый кокон из плотного полиэтилена с распылителем. Входишь — и тебя окутывает мельчайшая взвесь капелек специального вещества, которое как бы связывает радиоактивную пыль. Оно засыхает мгновенно — а после выхода тебя чистят специальным пылесосом со щеткой. После трагедии семнадцатой оперативной эскадры — а там больше трехсот человек подхватили лучевку — дуют на воду, и правильно делают…

Пережив и это надругательство — пошли дальше, направляясь в корму, в сторону офицерской кают-компании и адмиральского салона. Очевидно, там развернут штаб.

Вице-адмирал Бобров, высокий, осанистый, огромной бородой похожий на флотоводцев прошлого, пошел навстречу, чисто по-русски раскинув руки для объятий. Если он и не рад появлению на борту офицера в том же звании, что и у него, то вида не показывает…

— Рад вас видеть… Рад вас видеть, князь.

— Взаимно… Что с нашим пленником?

— Осмотрели врачи. Звери, сущие звери, да-с…

Еще бы. Ватикан вполне заслужил то, что с ним произошло. Люди, которые отринули заветы Господа нашего Иисуса Христа, превратив храм в вертеп, курию в мафию, иезуитский орден в разведслужбу, монахов — в наемных убийц, определенно заслужили постичь всю ярость гнева Господнего. А каким он бывает — можно видеть на примере Содома и Гоморры или Всемирного потопа. Вот только люди, которым просто не повезло жить в Риме, — они-то ни в чем не виноваты…