Отягощенные злом. Разновидности зла

Павел старался вести себя как взрослый… получалось у него не совсем… но что-то в нем было… какая-то отчужденность, отстраненность и в то же время харизма, уверенность в том, что он делает, и способность передавать эту уверенность другим. Это отличительные черты скорее его прадеда… Николай, например, был бесшабашным, но своим. Видимо, в Павле все же доминировала британская кровь, точнее — североамериканская, как бы мало ее ни было. Североамериканцы отличные руководители и организаторы, но вот личного мужества им недостает.

— Как дела в Афганистане?

— Воюем…

— Это не тот ответ, который я хотел бы получить…

Павел снова показал, кто он есть. Это был совсем не тот Пашка в канадском лесу у американской границы… когда британцы захватили его и Ее Величество в заложники и мы вышли на них, чтобы освободить. Впрочем… а с чего это я знаю, каким он был тогда? Тогда он хладнокровно подсчитал тех, кто их охранял, сколько их, как именно они дежурят…

Как говорили про Александра Четвертого, когда он только еще воспринял царские регалии, — Россия с ним или падет в бездну, или взлетит к сияющим вершинам. Похоже, Павел — первый император, который в прадеда, при том что русской крови в нем меньше половины [59].

Я выбрал из карт нужную, закрепил ее на стенде. К докладу я не готовился, но нас еще в училище учили, что офицер должен быть готов к докладу в любую минуту…

Павел внимательно выслушал мой доклад.

— Значит, англичане не проявляют особой решительности, верно?

— Так точно.

— Это затишье перед бурей.

Я покачал головой.

— Ваше Величество, не думаю, что эта буря разразится в ближайшие двадцать лет. У них нет флота, а без флота они чувствуют себя очень неуютно. Мы сильно ослабили их в Индии, и они понимают, что Шестое восстание их прикончит, на сей раз они не справятся с ним. И единственный шанс для них: не допустить Шестого восстания — сидеть тихо и заигрывать с местными.

Павел покачал головой.

— Все это так. Но я полагаю, что неплохо знаю английскую породу… у них есть одна очень неприятная привычка. Чертовски неприятная привычка. Когда им что-то не нравится, они бросаются в бой очертя голову. И сразу бьют в челюсть.

Я склонил голову, ничего не ответив.

— Вы будете делать доклад моей тете?

— Полагаю, что у меня не хватит времени на это, Ваше Величество. К тому же ваша тетя не расположена к подобным… докладам.

Будущий Император промолчал.

— И правильно… — добавил я, — женщины не должны иметь касательства к войне.

— Это правильно, — сказал Павел, — только я все больше и больше задаюсь вопросом: у нас сейчас — мир или война?

Самолет, конечно же, дожидался меня. Хотя я опаздывал, едва ли кто-то взлетит без меня. Дожидаться меня приходилось и той полусотне солдат, офицеров, казаков, которые летели в Афганистан на замену.

На обратном пути я завернул на почтовое отделение и отправил письмо. В нарушение указаний Наследника потратил некую сумму на срочную доставку.

Ксении я докладываться не стал — не стоит вовсе, чтобы она знала о моем визите в Санкт-Петербург. Мы вообще старались не общаться по обоюдной негласной договоренности, избегать друг друга — нет никаких сомнений в том, что о моих визитах в Ташкент доброжелатели потрудились доложить. Ставить в неловкое положение я не хотел ни себя, ни ее. Но все тайное становится явным, а особенно в Константинополе. И если я не явился с визитом — это само по себе кое-что да значило. Так что телефон зазвонил, когда я уже шел к самолету, и было плохо слышно от шума винтов…

Но слышать было просто нечего. Трубка молчала, и я тоже молчал. Потому что и без слов понял, о чем разговор.

— Дурак ты… — наконец сказала Ее Императорское Высочество, принцесса Ксения, Регент Престола.

Доложили…

Я не знал, что сказать. Потому и решил сказать правду.

— Ксень… — сказал я, называя ее так, как в детстве, тогда, в кустах над тридцатиметровым обрывом, — я семью хочу. Прости меня, ладно…

Ксения нажала кнопку и оборвала связь…

10 июля 2016 года Пешавар. Британская Индия Операция «Котел»

Пешавар. Приграничье. Город под злым, раскаленным, как пламя газовой горелки, солнцем. Город из тьмы времен, где двадцать первый век и век девятнадцатый разделяют всего лишь несколько метров улицы.