Отягощенные злом

К Его Величеству Дарья относилась негативно, но душителем свободы его почему-то не считала. Ей было чисто по-женски неприятно и обидно то, как Его Величество поступает с женщинами, как открыто разрушил семью, потом жил в морганатическом браке с какой-то персиянкой, потом вернул себе жену, но в то же время имеет любовниц и не скрывает этого… Какая женщина не возмутилась бы при виде этого? С другой стороны, как и все женщины Империи от пятнадцати и до сорока лет, она была тайно влюблена в Государя и не сказала бы «нет», если бы представилась возможность стать одной из его пассий… хотя она сама не хотела себе в этом признаваться. Его Величество тоже был настоящим мужчиной… он воевал лично и был ранен, он сохранял ледяное спокойствие, сидя в зале Думы, когда больше половины зала его освистывало. Один раз он, безоружный и без видимой охраны, вышел к митингующим, хулиганствующим, перекрывшим дорогу его кортежу – и после нескольких его слов митингующие расступились, а хулиганы унялись. Да, она была против самодержавия как такового, но сердцем понимала, что вот этот человек, чей портрет в десантной форме (его собственной) с Георгиевским крестом висит в Пулковском аэропорту, – что этот человек хранит Россию. И убив Его Величество, Магомет с Рафаком объявили войну не власти – они объявили войну большей части страны, бросили вызов людям, навсегда отрезав себя от нормальной жизни. Они совершили непоправимое. И дальше нет ничего, кроме кошмара, как в том фильме «Цареубийцы», про группу революционеров во главе с Софьей Перовской, которые убили царя.

Магомет прошел в комнату молча, толкнув ее. Достал сумку, начал собирать вещи. Дарья с ужасом смотрела на него.

– Что вы сделали… Господи, зачем вы это сделали…

Рафак цинично хихикнул. Магомет бросил вещи, схватил ее за руку:

– Пошли.

– Но…

Он втащил ее в ванную и наградил хлесткой пощечиной. Дарья взвизгнула: никто – ни отец, ни мать – не смел бить ее (может, и напрасно), попыталась ударить его в ответ, но он перехватил ее руку и несколько раз с силой ударил ее по щекам. Она прижалась к стене, чтобы не упасть, с ужасом глядя на него.

– Перестань поминать при мне своего бога, – спокойно сказал Магомет, – это мне надоело. Ваш бог не мог и не может помочь моему народу. Ваш бог проповедует слабость и покорность угнетателям. Для меня нет такого бога. Поняла?

– Но зачем? – пролепетала Дарья.

– Зачем? А ты думаешь, можно было как-то по-другому? Нас называют террористами, но этот человек – больший убийца, чем любой из нас. Когда народ Персии восстал против тирана и сверг его, чтобы установить на земле Персии Шариат Аллаха, этот человек послал тысячи злобных псов для того, чтобы разорвать на части мой народ и его стремление к свободе! Он приказывал убивать – и приказы исполнялись. Тысячи детей убиты по его приказу. Как еще я и мой народ можем противостоять оккупации?

Во время операции «Шторм» – взятия Тегерана, – по данным разведки, погибло до двадцати тысяч террористов и фанатиков и около восьмисот русских солдат. На одном только футбольном стадионе нашли тридцать тысяч тел людей, убитых и растерзанных по приказу новой власти, а потом закопанных во рвах, выкопанных экскаватором. Об этом экстремисты предпочитали не упоминать.

– Но… разве можно так? Ты же…

Магомет поглядел прямо ей в глаза:

– А как? Как достучаться?

Дарья не ответила.

– Я не виню тебя. Ты дочь своего народа. Я – сын своего. Когда-нибудь, когда каждый из нас будет жить на своей земле, в своем доме, это не нужно будет делать. Но пока идет война. Я попрошу кое-что у тебя в последний раз.

– Что? – безразличным тоном спросила Дарья.

– Ты говорила, что у вас есть домик и яхта.

– Да… на побережье. А что?

– Поможешь мне добраться до него, ладно? Я возьму твою яхту… мы с Рафаком возьмем. Если мы попадемся, ни один из нас не расскажет про вас, ясно? Мы будем молчать.

– Хорошо… – так же безразлично сказала Дарья.

Магомет взял ее за подбородок, чтобы она смотрела прямо ему в глаза:

– Эй. Ты же сама говорила, что история зашла в тупик. Мы пытаемся вытолкнуть ее из тупика. Но история питается только кровью. Ты должна это понимать. Это не убийство, это просто исторический процесс.

– Да… – сказала Дарья и почему-то заплакала.

Город уже перекрыли.