Отъявленные благодетели

– Сам знаешь, Фаня.

– Конечно, знаю.

– Жду. Адрес эсэмэской скину.

– Отбой.

Я сбросил вызов и повернулся к Ангелу. Подошел. Обнял. Зарылся носом в кудряшки.

– Вот и всё. Щас мужики прилетят, отдадим урну этим мудакам, и в Гагру.

Неожиданно Ангел высвободилась.

– Не отдадим.

– Это почему?

Ангел замялась, а потом тихо сказала:

– Вдруг царство Христа действительно наступит?

Я сел на кровать и закурил. Наметился ахтунг. Лучше б она снова про мою биографию заговорила. Если бы передо мной сидела не Ангел, а какая-нибудь Вера (не знаю, почему Вера, наверное, потому что Христос), я сказал бы: а какого хера, барышня, дурковать будем – если что и наступит, то моя нога тебе на голову. Жестко. С Ангелом этот трёш-мёш не канал. Знаете, есть Колька, а есть Николай Петрович, хотя они ровесники и в одном цеху мантулят. Схожие расклады. Мало того, что она в православном рехабе тусовалась, так еще и равнозначна. Ну, мне равнозначна. Обычно я всех подавляю, даже стриптизерш, а уж они альфачей повидали. А тут… Поэтому и прикипел. Ну, не только поэтому. Херня какая! Я ведь всю эту чушь думаю, чтобы не думать, как Ангела переубеждать. Теология, мать ее ети! Вера. Опять Вера. Первая же Вера, которую я встречу, получит по жопе. Вера, Верочка, Веруня!

Я усмехнулся. Дурак. Ангел среагировала. Умеет она ловить нюансы. Не девка – а Полиграф Полиграфыч. Не в смысле псина, а в смысле детектор моих настроений.

– Олег, что молчишь?

– Еще спроси, почему я усмехаюсь.

– Почему ты усмехаешься?

– Я немножко попинал вяз…

– Совсем немножко.

– Немножко. А перед тем, как я его попинал, ты просила меня рассказать о себе.

– Я помню. Созрел?

– Шерри-бренди, все лишь бредни, Ангел мой. Биография моя причудлива и обширна, поэтому я буду выдавать ее порционно, чтобы не искалечить твою ангельскую психику.

– Мне лечь?

– Если ты ляжешь, диалог вообще не состоится. Слушай. Детство мое…

Я завис. План был такой – сманипулировать биографией, надавить на жалость, чтобы вызвать правильный эмоциональный фон, в присутствии которого я бы смог убедить Ангела вернуть эту клятую урну психам из «Некрономикона». Детский дом, бла-бла-бла, Русский остров, бла-бла-бла, спецназ ВМФ, бла-бла-бла, наемный убийца, бла-бла-бла, покаяние, бла-бла-бла, завод, Бориска, Ангел. Длинное пыльное предложение.

– Ангел, хочешь начистоту?

Ангел прищурилась. Она это умеет. Некоторые так щурятся, что прямо гнусь на лице, а у нее, наоборот, глаза как бы светятся сквозь щелочки. Везде у меня щелочки.

– Разве у нас было как-то иначе?

– Не было. Это как со свежестью. Первая, вторая, третья. Сейчас – первая.

– Ням-ням.

Пошлость полнейшая, но у Ангела это «ням-ням» получилось не пошло, а жутко сексуально. Вот что я за человек? Ответственный момент, а мне лишь бы… Я насупился. Я всегда что-нибудь с лицом делаю, когда, например, хочу на похоронах заржать или невесту трахнуть на чужой свадьбе. Мимика на меня как-то влияет. Это как с наркошами – чтобы бросить, надо окружение поменять. А тут лицо.

– Олег, я готова к чистоте.

– Лови. Я хотел рассказать тебе жалостливую и драматическую историю своей жизни, чтобы ты расчувствовалась и согласилась отдать урну психам из «Некрономикона».

– Манипулятор.

– Нисколько. Я ведь передумал.

– Это тоже манипуляция, только не жалостью, а искренностью.

– Если вдуматься, всё манипуляция. Ты пойми, Ангел, нет никакого царства. Эти некрономиконцы, они не в себе, но с ресурсами. Нам будет хоршо на юге. Кайфанем.

Ангел вскинула ладонь и загнула два пальца. Я уставился.

– Pax Vobiscum. Это что за символизм?

– Это, я считаю, твои попытки мной манипулировать.

– Как театрально. Я не пытаюсь манипулировать, я просто реалист.

– Реалист? То есть ты считаешь, что полные психи могли внедриться в МУР, ФСО и организовать три нападения?

– Гитлер Третий рейх организовал. Скажи еще, что он не полный псих. Мне сложно с тобой спорить, потому что в царство можно верить или не верить. Аргументы разума тут как член импотента – неприменимы.

– Допустим. Но почему бы не рискнуть? Представь только на одну секундочку, что это правда. Ты же фантазер, тебе это ничего не стоит. Нева под рукой. До Черного моря мы доберемся за двое суток. В ту же Гагру. «Дьявол наденет вериги»…

– И погибнет смерть… Чушь. Что это вообще такое – Тысячелетнее царство Христа?

– Это библейское пророчество. Гибель первородного греха. Новый Эдем.

– Что такое Новый Эдем? Чем он отличается от старого?

– Я не знаю.

– А гибель первородного греха? Это как на практике будет выглядеть?

– Я не знаю, Олег. У меня нет ответов. Может, надо просто высыпать прах, и мы всё узнаем?

– Я понимаю, тебя перепахал рехаб, но нас могут тупо убить. Да и что это за радость – Новый Эдем? Все хорошо всегда будет? Стагнация у корыт благодати? Нафиг.

Брови Ангела уползли вверх. Такое обиженно-удивленное лицо сформировалось, как у красивых семилетних детей, когда им сказали, что Деда Мороза нету.

– Подожди. Ты бы отдал им урну, даже если бы царство было правдой?

– Отдал бы. Мир полон контрастов, тем и хорош. Никому не позволю стырить мои контрасты.

– Это не контрасты, это муки.