Откат к "заводским настройкам" (СИ)

— Сам на голяках, — виновато развел руками Леня. — Поиздержался, даже на хавчик не хватает…

— Дуй тогда к Тоське, — посоветовал мужичок, — она баба сердобольная — нашего брата завсегда накормит-угостит… Только будь готов, что опосля может от тебя определенных услуг потребовать! А она — баба горячая — просто так от нее не отвертисся! — хохотнул мужичок и, не смотря на свою субтильное телосложение, легко закинул на спину мешок с картохой.

— Проблемы? — поинтересовался я, подходя к Лене.

— Да не, нет проблем, — подмигнул мне приятель. — Ща все организую!

— А че за Тоська? — Вставил свои пять копеек Патлас. — Если нужно, то я потрахаться всегда непрочь… даже и бесплатно…

— Ну, смотри, тебя за язык никто не тянул! — усмехнулся Леня, а Патлас немножко сбледнул с лица. Вот что-что, а язык у него действительно, что твое помело!

— Такая страшная? — проблеял он.

— На рожу — чистый ужас! — кивнул Леня. — От одного вида вывернуть может! Но фигурка у нее — просто заебись! Получше, чем у некоторых кошелок из ящика! И трахаться она любит — медом не корми! Жопа, сиськи — все высший сорт! У любого мужика колом стоять будет… Если сзади подойти… Но до тех пор, пока на рожу не взглянешь… Месяц по ночам кошмарить будет!

— А так бывает? — совсем озадачился Патлас.

— Пути Господни неисповедимы, — с видом заправского попика произнес Леня. — Ладно, пацаны, ждите, — произнес он, — посмотрим, что нам сегодня обломится… кроме бесплатного порева…

Глава 18

Леня скрылся в подсобке ресторана, а мы с парнями отошли в сторонку, чтобы не крутиться под ногами у грузчиков.

— Че, Кучерявый, — поддел я приятеля, — зассал страхолюдину трахать?

— Да ничего я не зассал! — сразу встал на дыбки Алеха. — Если все, кроме рожи, в поряде, прикрыл бы страх снятыми труселями — и попользовал бы на здоровье! — с видом прожженного знатока плотских утех, заявил он. — Кстати, а зря ты вчера от покатушек с Верблюдом отказался. Мы таких блядей сняли… — У Патласа даже голос изменился, а от вожделения он чуть не захлебнулся слюной. — Я двоим по самые гланды засадить успел! Хотел и третьей впердолить, но времени не хватило!

— А сколько же их к вам в машину набилось? — удивленно спросил я. — Если только ты двоим засадил?

— Да не, — отмахнулся Патлас, — их всего трое было, мы просто со Славкой своими шмарами в процессе поменялись…

— Тьфу ты! — недовольно скривился я. Не подумайте, что я такой щепетильный, но пользовать женщину после кого-либо… Не-е, не по мне это! Западло! — Так у вас там целая оргия, что ли, была? И Леньчик участвовал?

— Да ну нах этих блядей! — прогудел толстячок в тему к моим размышлизмам. — Намотаешь еще чего-нибудь на конец! А сейчас, вон, во всех газетах пишут — СПИД гуляет! А тут город портовый — какой заразы только нет!

— Молодец, Леньчик! — кивнул я. — Правильно мыслишь! — И я пожал толстяку руку.

— Да ну вас нахер! — И не подумал принимать наше мнение «близко к телу» Патлас. — Я, сука, их трахал, трахаю и буду трахать! И никакой СПИД ко мне не прицепится!

— Ну да, — хмыкнул я, — зараза к заразе не пристает!

— Дураки, вы, дураки! — произнес Патлас. — Ну, где вы еще таких девок поимеете? Чтобы без лишних разговоров давали, да еще и по две к ряду? Только здесь, в городе! В деревне вам такая лафа и не обломится!

— Ну и хрен с ним — здоровее будем! — парировал я. — Правда, Леньчик?

— Угу, — кивнул толстяк и вновь замолчал.

Пока мы трепались, беззлобно подкалывая друг друга, я осматривался по сторонам. Перед нами, за трамвайными путями, лежала небольшая привокзальная площадь, «украшенная», как и положено, солидным памятником дедушке Ленину с протянутой рукой, установленным на высоком постаменте. Возле памятника терлись разномастные группки людей, вооруженные самопальными плакатами и транспарантами. Что-то типа стихийного митинга. Но вот что интересно: слоняющиеся там же по площади мусора, не обращали на этих долбанутых никакого внимания, словно их и не было вовсе.

А если подумать — самый разгар рабочего дня, а на работу никто не спешит! У нас в деревне уже бы оформили привод за тунеядство, а тут всем насрать. Город, мать его ети! Перестройка, гласность, вседозволенность, а по моему, сугубо дилетантскому мнению — дурь, лень и полный похуизм! Ну, скажите, какой уважающий себя разумный человек, будет посреди дня трясти на площади криво намалеванным плакатом, до которого даже прохожим нету никакого дела? Лучше бы делом нормальным занялись, чем без особого понту время убивать? Я, конечно, понимаю — время такое: многим зарплату задерживают, некоторым и вовсе месяцами не выдают, как моим предкам. Но ведь как-то крутятся люди? Не знаю, может этих совсем прижало… Но ведь от того, что они тут весь божий день в унитаз спустят, ничего и не изменится. Всем пох!

Я пригляделся к надписям на плакатах: кто-то ратовал за новые веяния, требовал открыть город для иностранцев, держать курс на сближение с заграницами, а кто-то наоборот — призывал вернуть старые времена.