Откат

— Надо действовать на упреждение! — твердым голосом заявил Щелоков. Кириленко перевел взгляд с него на Ахромеева. Больно уж они выглядят уверенными. Никак уже что-то задумали? Ну что ж, послушаем!

— Подробнее?

— Во-первых, поднять все опергруппы, подчиняющиеся непосредственно нам и центральному аппарату Госбезопасности. Придать им вооруженную охрану и чрезвычайные необходимые полномочия. Мы с Вадимом Алексеевичем согласуем списки и пойдем прямо по ним. Задержанных помещаем на территории военных гарнизонов.

Брежнев перевел взгляд на министра обороны.

— Воинские части еще утром подняты по тревоге, согласно заранее составленному распорядку.

— Подразделения Внутренних войск также приведены в боеготовность. Некоторые уже вышли из мест постоянного расположения.

— Это не слишком?

— Все по закону, Леонид Ильич. Армейские части мы задействуем в крайнем случае. Они пока возьмут под охрану самые важные объекты: аэропорты, мосты, электростанции. Кроме провокаций со стороны митингующих возможны и настоящие диверсии.

— Вот как? — удивленно воскликнул Брежнев и тут же насупился. Он постучал костяшками пальцев по столешнице. — А вот хрен им!

— Правильно, — тут же поддержал соратника и шефа Кириленко. — Я согласен, что надо действовать на упреждение. Замысел врага прост — посеять в наших рядах вражду и панику. Твердые и решительные действия властей и честные разъяснения ситуации населению должны помочь. Нам следует обязательно освещать все в московских СМИ. Пусть центральное телевидение готовит свою съемочную группу.

— И с митингующими нехай работают именно наши ребята. Они для этого дела обучены и экипированы, — твердо заявил Щелоков.

— Согласен. Чтобы не получилось, как в том восемьдесят девятом, когда против безоружной десантуры кинули тысячи истеричных демонстрантов.

— Спецназ МВД уже сидит в аэропорту в полной боевой готовности.

Ахромеев кивнул в ответ.

— Перебросим нашим бортом. И пришлите, пожалуйста, Ивашутину всю имеющуюся информацию. Пусть он работает против вражеских диверсантов, наверняка они уже там и готовят некие пакости.

Кириленко бросил вопрошающий взгляд на Брежнева, тот понял правильно и поспешил вынести вердикт.

— Тогда товарищи действуйте согласно своим планам, согласовывая все со мной. КГБ пусть постоянно собирает информацию и передает напрямую во все заинтересованные ведомства. И ловите этих проклятых шпионов! Торопиться пока с введением чрезвычайного положения не будем. Сначала надо арестовать всех замешанных в заговоре. Андрей Павлович, а мы будем с тобой планировать срочное заседание Политбюро и выступление на телевидении. Думаю, что мне и надо это сделать. И я помню, что у тебя есть какой-то корреспондент из будущего. Очень неплохие у него были репортажи из Ливана. Смелые и честные, мне понравились. Вот пусть он туда и отправится. Не нам его учить, что надо делать. И я лично считаю, что ситуация в кавказских республиках попросту возмутительна! Мы советская власть или где? Надо показать нашим врагам, что мы настроены предельно решительно и будем твердо пресекать все попытки покуситься на нашу народную власть, — затем Брежнев несколько остыл и с жалостливой ноткой в голосе добавил. — И это перед решающим съездом.

— Ничего, Леонид Ильич, за одного битого двух небитых дают. Зато подойдем к съезду во всеоружии. Да и людям станет уже предельно ясно, что лишний балласт из партии надо немедленно сбрасывать, и кто наш враг.

Брежнев только вздохнул в ответ. Кто бы знал, как он стремился избежать чисток! Начать их просто, вот остановить и пережить последствия… Но видать, ничего не попишешь. Уж меньше всего он хотел остаться в истории руководителем, еще раз просравшим державу.

Глава 9. Столкновение. 5 февраля 1976 года. Ленинград. Дворец культуры имени С. М. Кирова

Это на улицах продуваемого всеми ветрами Васильевского острова было безумно холодно. С моря тянуло стылой позёмкой, выдувая с проспектов города немногочисленных пешеходов. В кабинете директора, наоборот, становилось довольно жарко. То ли от пышущих батарей центрального отопления, то ли от горячечной полемики, остро пахнущей будущим скандалом.

— Товарищ Истомин, вся эта ваша так называемая коммунарская деятельность не что иное, как самая настоящая идеологическая диверсия! Я вам со всем авторитетом об этом заявляю.

Секретарь райкома Петр Иванович Самохвалов так разгорячился, что расстегнул пиджак и стало заметно жирное пятно на его светлой рубашке. Видимо, любил товарищ хорошо и вкусно покушать. Ну это было сразу заметно по его объемистому брюшку и обрюзгшему лицу. Наверное, из-за такого внешнего вида секретарь не вызывал особой симпатии.