Отказ

Пока Умберто прибирал на кухне, я оставалась в постели. Я воображала, какие сцены ревности он будет закатывать мне после свадьбы, какие споры у нас будут возникать по поводу воспитания наших будущих детей. Это уже серьезно. Я была воспитана в традициях Унитарной церкви, причем в этом вопросе отец одержал верх над матерью, которая принадлежала к Епископальной церкви. Он посмеивался над мамиными священниками и предупреждал меня, что не следует выходить замуж за человека, если его религиозные воззрения не совпадают с твоими. Я сердилась на отца за то, что он обижал маму, но когда выросла, оценила его советы. Я сама была свидетельницей того, как несколько браков распались из-за религиозных разногласий.

В эту ночь я не могла заснуть, потому что мне было трудно дышать. Я ругала себя за то, что сразу не начала принимать антибиотики. После перенесенной в детстве пневмонии легкие у меня были слабые.

Утром по предписанию доктора из аптеки прислали лекарства. Когда я выбрасывала пакет, то на дне мусорного ящика увидела несколько ярких красных цветов. Меня вдруг охватила грусть. Бедняжка Ник. Ему было так трудно, все он делал по-своему.

Я полностью отдалась во власть Умберто. Он стряпал, приносил мне новые фильмы, менял постель, массировал мне ноги. Удивительно приятно, когда за тобой ухаживают, как за ребенком, но в то же время меня раздражала собственная беспомощность, и я с нетерпением ждала, когда смогу вернуться к своему обычному образу жизни.

Умберто говорил, что ему очень нравится моя беспомощность, потому что я принадлежу только ему и не могу никуда удрать.

Когда я поправилась и смогла вернуться к работе, то ощутила радость вновь обретенной свободы.

17

Ник был со мной подчеркнуто вежлив, но после нескольких вступительных фраз меня ждал сюрприз.

– Я думаю прекратить наши сеансы. Не обижайтесь, но я считаю, что особой пользы это мне не приносит.

– Это из-за того, что я просила не делать мне подарки и не приходить домой?

– Отчасти из-за этого. Вы заставили меня почувствовать себя маленьким мальчиком, которого шлепнули по руке только за то, что он старался быть хорошим.

– А откуда у вас мой адрес?

– Он у меня был с самого начала. Наша фирма подписывается на коммерческие банки данных. Информационная Америка, Активы и кое-что еще. Мы можем в считанные минуты кого угодно разыскать и что угодно о нем узнать.

Я подумала, что это ужасно.

– Что угодно?

– Почти. Банковские счета, имущественное положение, прошлые судебные тяжбы, залоги, регистрации браков. – Ник рассмеялся. – Я вижу, вы шокированы. Разве вы не знаете, что в любом общественном месте установлены скрытые камеры? Что где-то существует банк данных, где хранится информация о вашем весе, росте, доходе, количестве детей?

– Значит, вам все это обо мне известно? – Меня особенно поразило, что все это без моего разрешения может узнать не только Ник, но и другие мои пациенты, мои радиослушатели. Какой же я была уязвимой!

– Законы, охраняющие права личности, в нашей стране не действуют. Я постоянно составляю на кого-нибудь досье, – продолжал Ник.

– Например, на меня, и без моего разрешения! – Я была вне себя из-за такого нарушения моих прав, а еще больше из-за того, что это, оказывается, обычная практика юридических фирм.

– Я думал, вы знали! Разве я не называл место вашего рождения и школы, в которых вы учились, при нашей первой встрече?

– Да, но мне и в голову не приходило, что моя жизнь изучена так досконально. А не кажется ли вам, что эту уж чересчур?

– А почему мне было не провести проверку? Ведь речь шла о человеке, которому я собирался рассказать о себе абсолютно все.

– Ну, абсолютно все мне так и осталось неизвестным.

Этим я застала его врасплох. Он помолчал какое-то время, затем лицо его выразило облегчение.

– А, вы насчет Лунесс. Я думал, она сама вам все скажет.

– Я имею в виду не только Лунесс. О себе вы тоже многое утаили.

Он вскочил с дивана и зашагал по кабинету.

– Это все неважно. Извините за досье, но поскольку я собираюсь прекратить курс, вам не о чем беспокоиться.

Сейчас мне очень хотелось, чтобы он ушел.

– Почему вы решили прекратить курс?

Он остановился передо мной и принялся перечислять причины, загибая пальцы.

– Во-первых, плата пробивает ощутимую брешь в моем бюджете. Во-вторых, мне приходится ломать свой рабочий день, чтобы приезжать сюда. А в-третьих, я уже описал сам все свои проблемы, но ничто не изменилось, так зачем же тратить деньги и время?

После перерыва в лечении пациенты нередко отказываются продолжать курс терапии, за этим часто скрываются более глубокие причины. Я постаралась понять их.

– А как прошла неделя без меня?

Он опять уселся на диван и откинулся на подушки. Теперь он не выглядел таким настороженным.

– Начало недели было так себе, особенно после того, как вы налетели на меня из-за цветов. А потом я целиком ушел в работу. Все это время я тренировался, бегал, играл в баскетбол. Чувствую себя отлично.

«Маниакальная защита», – подумала я.

– А еще я хочу купить датского дога.