Отказ не принимается (СИ)

Причем переходит на знакомый ор.

— Я все сказала. Изложила достаточно доступно! Я не хочу больше иметь с вами ничего общего! И работать на вас тоже не собираюсь. Ни няней. Ни аудитором. Всего недоброго!

Бросаю трубку.

Телефон, разумеется, тут же оживает. А то как же! Как это последнее слово не за Виктором!

Типовой рингтон продолжает меня нервировать, и я выключаю звук.

Наивная.

Думала, что этого достаточно, чтобы отвязаться от Воронцова.

Но он же внезапный, как комета!

Полчаса спустя, когда мы с Тимкой все-таки приходим к соглашению по поводу остывшей сосиски, травмирующую мою психику песню про синий трактор заглушает грохот. Мы с Тимошкой подпрыгиваем на месте, а потом до меня доходит, что это ломятся в дверь.

Приговаривая про себя: «По полям, по полям…», по пути в прихожую я на автомате проверяю все краны, не течет ли где, но за порогом вовсе не разгневанный сосед.

Хуже!

Взбешенный Виктор в куртке нараспашку.

Не давая мне и слова сказать, он водворяется на мою жилплощадь.

— Варя, ети твою налево! Что за угрозы? Рассказывай!

— Чтобы узнать детали, не стоило ко мне приезжать! Можно было уточнить все по телефону! — злюсь я, потому что мне становится сразу неуютно. Огромный Воронцов занимает всю нашу небольшую прихожую. Запах Тома Форда мгновенно оккупирует территорию. И весь он такой дорогой, холеный да лощеный, а я лохматая и успела только умыться и натянуть домашний костюмчик.

— Ты меня за идиота держишь, Тронь? Я звонил, но ты брыканула! Мало мне проблем, еще и это! Рассказывай! — рявкает он.

Я тут же взвиваюсь еще сильнее.

Ах проблем у него и без меня много? Так он сам их упорно создает!

— Катитесь назад в свою беспроблемную жизнь! И постарайтесь не создавать их мне!

Уперевшись руками в грудь, обтянутую белым кашемиром, я пытаюсь выпихнуть Виктора обратно за порог и чувствую, что номер не прокатывает.

Воронцов смотрит на меня сверху вниз, снисходительно приподняв бровь.

— Варя, если тебе нравятся такие игры, я готов…

— Что? — не въезжаю я.

— Ну с сопротивлением и все такое… Надо было просто сказать.

Таращусь на него, не в силах осознать, что мое нежелание видеть Виктора в своей квартире, он расценивает, как прелюдию. У меня от шока, даже руки опускаются.

Но я тут же спохватываюсь:

— Вы что несете? А если Тимка услышит? — и сама напрягаю слух. Странно, что ребенок еще не прибежал удовлетворить любопытство, но судя по доносящейся до меня из телевизора на кухне песни «Акулёнок туруру», еще минут пять у меня есть, за которые надо выставить Воронцова. — Зачем вы приехали?

— Ты не простыла, Тронь? — наигранно беспокоится Виктор, щупая мой лоб. — Моя женщина говорит, что ей угрожают, я что должен был делать? Пойти выпить кофе?

— Я не ваша женщина! Не была и не буду!

— Да куда ты денешься! — опять рявкает он, заставляя меня нервно оборачиваться в сторону кухни.

— Вы же два раза не предлагаете? — ехидно напоминаю я.

Воронцов смотрит на меня как на несмышленыша:

— Так и не отказываюсь. Я предлагаю один раз, а потом беру сам.

Глава 47

Что? Сам? Это как?

Но уточнять не рискую. А ну как возьмется показывать…

Он псих. Я же знаю. Чему я удивляюсь?

Не в силах подобрать цензурных слов, я молча пялюсь на джемпер перед моим носом. Вкусно пахнущий и белый. Совсем белый, как горячка у Воронцова.

Может, у него опять температура?

— Так что, Варя? Будешь держать меня на пороге? Я все равно никуда не денусь. Как и твои проблемы. И я просто жажду о них услышать, — давит Виктор.

— Я не хочу с вами разговаривать, — огрызаюсь я, но не столько агрессивно, сколько беспомощно, потому что уже в курсе, что этот господин если нарисовался, то фиг сотрешь.

— Неправильная ты женщина, Тронь. Обычно вы любите поговорить, — подкалывает он, и я вспыхиваю.

— Идите к своей правильной!

— Ревнуешь? — с надеждой спрашивает Воронцов.

— Ничего подобного! — фыркаю я.

И я не вру. Разумеется, не вру. Я не чувствую к этому пещерному человеку ничего такого. Просто мне немного неприятно…

Чтобы перевести стрелки, я беру с ключницы распакованную коробку и сую Виктору:

— Вот.

Нахмурившись, он подцепляет пальцем верхний лоскут за бывшую бретельку.

— Не мой фасон, Варя. От тебя подарки я готов брать только натурой…

— Виктор Андреевич, — снова завожусь я, — раз вам не нравится, отдайте той, что мне это прислала!

Воронцов меня доконает!

Виктор снова ворошит обрезки, и брови его сначала приподнимаются, потом сходятся на переносице, а на лице отражается работа мысли.

Чудо какое! А в принятии важных бизнес-решений участвует, наверняка, все тело!

Но очевидно, какой-то пазл у господина Воронцова все-таки сложился, потому что он переводит мрачный взгляд на меня и повелевает:

— Сделай мне кофе. Рассказывать можешь начинать…

И этот, не могу подобрать нужный эпитет, собирается пройти в квартиру прямо в обуви!

— А ну разулся! — рявкаю я, и этим просто привожу товарища в ступор.

Да я и сама в шоке. Не ожидала, что так смогу.

С другой стороны, еще никто не пытался пройти в грязной обуви по моим свежевымытым полам, по которым Тимошка гоняет босиком.