Отказ не принимается (СИ)

Глава 8

Я сижу в приемной Воронцова, напряженно ожидая разрешения войти.

Светлое помещение с дорогой даже на первый взгляд мебелью, пахнет вкусно. Воронцовым.

Постепенно отогреваясь после уличного мороза, я возвращаюсь к горьким размышлениям о том, что утренние надежды, что все наладится, пошли прахом.

Возможно, сейчас я лишусь работы. А где найти новую в декабре, я не знаю. Да и в январе рынок труда спит. Набирать персонал начинают лишь в начале весны.

Печальные перспективы.

Я жду уже минут десять, когда приоткрывается дверь кабинета Воронцова.

Выглянув оттуда он протягивает папку секретарю.

– Мария, меня пока не беспокоить.

– Виктор Андреевич, к вам посетитель, – она указывает в мою сторону.

Воронцов переводит взгляд на меня, и в нем вспыхивает нечто хищное.

– Варвара… – тянет он, разглядывая меня плотоядно. – Ну проходи…

Воронцов гостеприимным жестом открывает дверь шире, только вот посторониться, пропуская меня внутрь, ему и в голову не приходит.

Не прижаться к нему у меня выходит чудом, но мне кажется, что он меня нюхает. Мне становится не по себе.

В кабинете вместо того, чтобы занять место за письменным столом, Виктор садится в кресло на фоне панорамного окна. Указывая хозяйским жестом на свои колени, он приглашает:

– Садись.

– Я постою. Это займет всего минуту, – холодно отвечаю я.

– Можно и стоя, – двусмысленно замечает Воронцов. – Но ты меня уже оскорбляешь. Сначала семь минут, теперь одна. Это провокация?

– Я отказываюсь от перевода, – сразу перехожу к делу, потому что становится понятно, что Виктор может упражняться в остроумии бесконечно.

Черная бровь приподнимается.

– Не говори глупости.

– Мне не нужны такие «авансы»!

– Не проблема, – ухмыляется он. – Можешь отработать прямо сейчас.

Чувствую, что от гнева у меня сжимаются кулаки, и сводит скулы.

– Просто оставьте меня в покое. Мне ничего не нужно. Вы и так испортили мне отношения с коллегами.

Воронцов, уставший меня ожидать в кресле, поднимается и медленно надвигается на меня.

– Ты пришла сюда сама, зная, что я хочу дать тебе в рот, а потом нагнуть над столом, спустить твои джинсики и отодрать с оттяжечкой. Пришла и своими пухлыми губками говоришь мне: «Нет!»? Ты издеваешься? Думаешь, я поверю? К чему это кокетство?

Загнав меня в угол и рывком прижав меня к себе, Виктор одной рукой пытается стереть на мне несуществующую помаду. Разозлившись, кусаю его за палец, и… лучше бы я этого делала.

Сверкнув молнией в черных глазах, Воронцов впивается в мои губы.

Стискиваю зубы изо всех сил, чтобы, несмотря на весь напор, его язык не оказался у меня во рту. Виктор меняет тактику. Поцелуй из карающего становится нежным, а его рука забирается мне под джемперок. Я хочу возмутиться, и Воронцов мгновенно этим пользуется.

Секунда, и его язык сплетается с моим.

Я не справлюсь с ним! Он слишком огромный, слишком сильный!

Попытка прикинуться резиновой, не реагирующей ни на что куклой, чтобы отбить у Виктора желание меня целовать, проваливается с треском.

Похоже, он воспринимает это как капитуляцию и лишь усиливает натиск. Мнимая покорность распаляет его.

Рука на талии сжимает меня крепче, прижимая к твердому, будто отлитому из стали телу. Пальцы, удерживающие до этого мой затылок в плену, теперь поглаживают чувствительную кожу на шее. Горячие губы истово требуют от меня ответа, который я не хочу давать.

Но…

Я же живая.

Нормальная женщина.

Откровенная страсть мужчины пьянит. Окутанная его запахом, ощущающая вздыбленную плоть, упирающуюся мне в живот, я слабею. Организм будто просыпается под этими грубоватыми ласками, вспоминая, что такое желание.

И колени становятся ватными, температура растет, внезапно перестает хватать дыхания, а бархатистый язык продолжает исследовать мой рот.

Почувствовав мое состояние, Воронцов подталкивает меня к столу и сажает на него, не разрывая поцелуя. Устроившись между бедер, поглаживает их. Какие-то мелочи сыплются на пол, но прихожу я в себя, только когда Виктор пытается стянуть с меня джемпер.

В ужасе отталкиваю Воронцова, не ожидавшего сопротивления, когда победа так близка.

– Не смейте ко мне прикасаться! – я демонстративно вытираю с губ следы поцелуя. – Я вам такого права не давала!

Наглец в ответ не менее нарочито трется эрекцией мне между ног.

– Извиняться не стану. Это нормальная мужская реакция.

– Это нормально для мужчины делать такое против воли женщины? – я вкладываю в голос все свое возмущение.

– Ты дышишь как загнанная молодая кобылка, не успевшая к финишу. И это говорит, что я на правильном пути. Так что прикасаться к тебе я буду, Барби, – с самодовольным взглядом он смотрит сверху вниз, а в глазах его тлеет адский огонь.

– Я не барби!

– Барбара, Варвара… Какая разница? Ты выглядишь, как барби, пахнешь, как барби и на вкус ты тоже как барби. Теперь я хочу узнать, как ты кончаешь, куколка.

– Но я не хочу!

Но, похоже, только в моем мире подобное имеет значение. Не в мире Воронцова.

– Не усложняй. Я все равно тебя получу. Строптивые кобылки вроде тебя созданы для того, чтобы их объезжать.

Я ушам своим не верю!