Отказано с любовью!

— Я с самого утра здесь к Мудрейшему взываю! Запишите меня первым на встречу с ним!

Стоящая позади прыткого мужика товарка, принялась расталкивать прихожан локтями, подбираясь ближе к храмовникам:

— Не лезьте вперёд очереди! Я каждый день сюда прихожу, надеюсь на милость Мудрейшего! Сколько добра в храм снесла не пересчитать!

— Успокойтесь, — поднял руки щупленький храмовник. — Не слушайте девушку! Она заблудшая душа, которая сама не ведает, что несёт! Мудрейший общается только с избранными!

— Чем мы хуже их? — возмутились в толпе.

— Вы не давали священных обетов.

— Не проходили обряд посвящения. Не устанавливали связь с Богами.

Распинались перед народом храмовники.

— Неплохо жрицы устроились. С богами общаются, с честных людей земные жертвы взимают. Пускай и мой сын идёт в жрецы! К кому обратиться? — спросил с хитрющим лицом упитанный дедуля.

— У тебя-то и детей нет дурень! — толкнула его в плечо торговка.

— Появятся! Я много чего ещё ого-го! — пихнул её в ответ прыткий старикашка, и тётка спиной отлетела к статуе, — Прости. Не рассчитал силу удара.

— Извиняйся перед своей каргой! За меня тебя Мудрейший накажет!

Не знаю, каким образом налажена божественная связь, но вопли торговки были услышаны:

— Я не позволю бить при мне женщин! — вскричал тощий парнишка и кинулся с кулаками на старика.

— Остановитесь! Вы нам статуи разобьёте! — принялись разнимать прихожан храмовники.

Мы с Олишей синхронно переглянулись, кивнули и припустили по коридору.

Спустя пару минут, мы входили в кабинет-келью малоприятного жреца.

Обладая мощным телосложением, с залысиной на голове, он имел кустистые брови, густую до груди бороду, крупный мясистый нос и чересчур огромные влажные губы. Встретил нас жрец суровым взглядом.

— Вы кто? Почему вас пропустили в мой кабинет?

— Светлого дня вам, святейшество, — проявила я вежливость. На всякий случай.

— Пошли вон! — прозвучало грозно в ответ.

Боевики, ожидающие нас за дверью, выругались вполголоса. И до них долетел рёв жреца.

— Я не уйду, пока вы не заглянете в книгу жрецов и не скажете мне то, что я хочу знать. Меня интересует, кто дал разрешение на связующий свадебный обряд Висандры Лойд без её нахождения в храме. Дополнительно мне понадобится имя супруга вписанного в семейный свиток новобрачных, — демонстративно уселась я на стул перед жрецом.

Не одобряя моё поведение, закатив глаза, Олиша осталась стоять возле двери.

С суровым лицом, жрец поднялся на ноги, взял с книжной полки тяжёлый талмуд и шлёпнул его на стол. Сел обратно в кресло, подтянул к себе древний фолиант, отливающий золотом.

Я жадно впилась в него глазами.

Открыв книгу жрецов на первой странице, в специальном окошке поиска, хозяин кабинета написал золотым пером мои данные.

Страницы зашуршали и открылись ближе к концу книги.

Но не в самом конце!

Неважно, где проходит свадебный обряд, записи, сделанные в книге храмовника, отображаются и в остальных. Свадебный обряд прошёл недавно, запись должна находиться в конце. Никак не раньше.

— Никакого разрешения не прикреплено. Её Высочество Висандра Лойд — по приёмным родителям, дочь его величества Вилиана добровольно вышла замуж в возрасте двенадцати лет за герцога Линарда Катала, из древнейшего славного рода Каталов.

— Висандра, ты принцесса? — не смогла смолчать подруга.

— Лишь когда это выгодно короне.

— Ты об этом молчала?

— Это не то чем можно гордиться и о чём говорят за завтраком.

Не знаю, что творилось в голове у подруги, но понимания я от неё не добилась. Она покачала головой, отказываясь принимать мои доводы.

— Ты давно могла мне во всём признаться.

— В чём? В том, как меня сразу после рождения выставили из дома? О том, что к обоим своим родителям я обращаюсь на вы? Что единственный кто относился ко мне с искренней заботой, был и остаётся мой двоюродный брат — Демиан Ренс? Или о том, что та, кого я считала подругой, меня предала? Ах да, об этом ты вроде знаешь.

— Прости, я не знала, — отлипла от стены Олиша.

— Ты и не должна была узнать. Хватит с меня жалости. Я сыта ей с детства по горло.

Раздался стук шагов, подруга подошла ко мне.

— Я последняя, кто станет тебя жалеть, Висандра, — приободрила она меня. — Ты ведь знаешь, я росла в приюте. Там быстро отучают от жалости. В нищенском приюте учишься выживать.

Тут я не выдержала. Слова сами потекли из меня:

— Мне повезло сильнее. Мои нынешние родители относились ко мне неплохо. Они приглашали для меня лучших учителей. Заказывали одежду у самых дорогих портних, воспитывали в строгости, изредка потакая капризам. При всём при этом, Лойды никогда меня не любили. В их семье я всегда была чужой. Родных детей, моих приёмных родителей, воспитывали няни. Ребята никогда не звали меня играть с ними. Они с детства знали, кто я и остерегались со мной играть. Опасались наказания. Клятва данная лордом Лойдом, о моём истинном происхождении, распространяется полностью на весь его род.

— Поэтому ты подружилась с Вивьен? Тебе было одиноко? — с грустью посмотрела на меня Олиша.

— Отчасти, — кивнула ей. — Вивьен превосходно умеет втираться в доверие.