Отказать королю

В отличие от нашего управляющего, сэр Джаспер был высок ростом. Голова у него была лысая как колено, а сам он — тощий как жердь, нос длинный и унылый, подбородка не было вовсе, лицо обезображено оспой, которую он перенес много лет назад. Сэр Джаспер внимательно выслушал рассказ Бланш о последних событиях, не прерывая ее ни единым словом, прочел письмо сэра Лайонела, щуря свои близорукие глаза, и только после этого осмелился взглянуть на мачеху и меня. Мы вновь, как накануне в наших покоях, сидели бок о бок, но теперь Бланш крепко держала меня за руку.

— Что ж… — промолвил сэр Джаспер, возвращая мне письмо, — сказать тут особо нечего…

— Правду ли говорит нам Хьюго? — прервала я его. — Действительно ли посторонний человек может стать моим опекуном?

— Боюсь, тебе придется с этим смириться, — произнес сэр Джаспер, постаравшись, чтобы его высокий и резкий голос звучал успокаивающе, но его слова заставили меня вскочить на ноги в сильнейшем волнении.

— Это несправедливо! — воскликнула я. — Моей опекуншей должна быть вдова моего отца!

Я была совершенно уверена в том, что и отец, и Стивен хотели бы именно этого.

— Дитя мое, в нашей жизни много несправедливого, и тебе это предстоит понять…

Сэр Джаспер протянул руку в попытке успокоить меня; но я отшатнулась. И в глаза ему мне смотреть не хотелось. Я страшилась увидеть в них подтверждение того, что уже почувствовала — ему меня жалко.

— К сожалению, ты не достигла четырнадцатилетнего возраста до того, как скончались твой отец и брат, — добавил он.

— Какая разница? — спросила Бланш.

— Разница тут очень большая, я бы даже сказал — огромная. По закону, если девушка становится наследницей, когда ей уже исполнилось четырнадцать лет, она получает возможность управлять своим движимым и недвижимым имуществом, при условии, конечно, что она ни с кем не помолвлена. Такой девушке опекун не нужен.

Я принялась быстро считать в уме. Я знала день своего рождения — помнила, как мама, умершая, когда мне было восемь лет, говорила, что я родилась в День святого Валентина. В этот день вольные птицы выбирают себе пару, а сердца влюбленных соединяются.

— Значит, через шесть месяцев я освобожусь от опеки этого гнусного сэра Лайонела! — воскликнула я.

Выражение лица сэра Джаспера подсказало мне, что не все так просто, еще до того, как он заговорил:

— К сожалению, тебе придется подчиняться своему опекуну до тех пор, пока ты не станешь совершеннолетней. А до этого у него будут все права, чтобы распоряжаться твоим наследством и твоей участью. Большинство опекунов берут своих подопечных к себе в дом. Если у сэра Лайонела есть сыновья, он наверняка захочет выдать тебя замуж за одного из них, ибо, выкупив у Королевского Суда по делам опеки попечительство над тобою, он получил право выбрать тебе супруга.

Я смотрела на сэра Джаспера в изумлении, но тень, набежавшая на его лицо, и слезы, наполнившие глаза моей мачехи, подтвердили правдивость его слов. Меня обуяло чувство полной беспомощности, а сердце как будто сдавила холодная и жестокая рука. Странная мысль пришла мне на ум: слишком много общего у меня с моим любимым скакуном, со Светочем Хартлейка, — мы оба потеряли самое дорогое в жизни и ни один из нас не вправе распоряжаться собственной судьбой.

Глава 3

Стоило мне увидеть сэра Лайонела Даггета, входящего в сад нашего дома в Гластонбери, как я тотчас поняла, что никогда не смогу полюбить этого человека. Скажу больше — я почувствовала презрение к нему, лишь раз взглянув в его надменное лицо. Откуда возникло это чувство? Ведь я тогда про него ничего не знала, а он еще не раскрыл своих намерений разлучить меня с моей мачехой и увезти из тех мест, где мне знаком был каждый камешек, каждая тропинка. И все же что-то в его облике и манере держаться сразу заставило меня чуть ли не задохнуться от ненависти.

— Томасина, ты должна быть любезной с сэром Лайонелом, — полушепотом предупредила меня Бланш, пока наш непрошеный гость приближался к нам. — Улыбнешься — и он будет к тебе снисходителен, нахмуришься — только разозлишь его.

Бланш сидела в беседке, увитой розами, на одной из деревянных скамеек. Моя мачеха казалась совершенно спокойной и невозмутимо вышивала сложный цветочный узор на рукаве[6]. Она не пропускала ни единого стежка, и ни одна морщинка не нарушала гладкости ее бледного чела.

Я, пытаясь придать своему лицу столь же бесстрастное выражение, не сводила глаз со своего опекуна. На первый взгляд, он казался вполне привлекательным мужчиной. Стройный, кареглазый, с иссиня-чёрными кудрями, обрамлявшими загорелое лицо, он не выглядел слишком крепким и могучим, чтобы подавлять тех, кто находится рядом с ним. Как и положено по этикету, он поклонился сначала моей мачехе, а затем и мне. Скамьи, на которых сидели мы с Бланш, стояли под углом друг к другу, и сэр Лайонел вынужден был отступить назад, чтобы мы обе попали в его поле зрения. Мы умышленно расположились с Бланш таким образом, дабы держать нашего гостя на расстоянии.

— Мое почтение, мисс Томасина, — промолвил сэр Лайонел.