Отходняк после ящика водки

И у меня была идея, что мой герой, для того чтобы вжиться в образ и почувствовать его, отдается мужчине. Я был уверен, что написать такой рассказ мне по плечу. Я даже так про себя думал: «Мой Лев Толстой, что хочу, то с ним и делаю». Я считал, что мне хватит выразительных средств сделать этот рассказ убедительным и психологически точным. Я потихоньку выводил своего героя, довольно-таки условного Льва Толстого, на этот шаг. Я не сомневался, что контролирую ситуацию, что мой герой мною управляем и сделает то, для чего я его выдумал.

Я даже в начале, если вы обратили внимание, обещал святотатство. Ан нет… Не получается святотатство. Обманул я читателей.

Как говорится, материал оказался не по зубам! Мой герой зажил своей жизнью и отказался это делать. Не дает поручик Толстой в жопу, хоть ты тресни! Вот так так! Что за оказия? Я же его придумал, вертел им как хотел. Захотел – отрезал ему ногу. Захотел – заставил целоваться с гусаром. А в жопу? Нет! В жопу – нет. Как же так? Что же мне делать? Не смог. Таланту не хватило? Похоже на то…

В общем, написал Лев Толстой «Анну Каренину» без всего этого. Не просчитал я его. Еще бы: на то он и Лев Толстой. Гений, одним словом…

Это же джаз. Иногда в джазе так бывает. Начнет кто-нибудь тему, труба, саксофон или голос, да и не вытянет – духу не хватит. И захлебнется тема или изначально окажется фальшивой. Но тут же какой-нибудь иной инструмент затеет другую мелодию и начнется следующая импровизация. Поэтому тем не менее я продолжу.

…Совсем старый, весь седой как лунь, бородатый старик в рубахе навыпуск и в хороших яловых сапогах шел по дороге. Густой лес обступал его со всех сторон, солнце клонилось к закату, а он шел, весь погруженный в свои мысли. Мысли его были просты и безысходны.

Старик молча молился Богу.

МОЛИТВА ЛЬВА ТОЛСТОГО

Господи! Прости меня. Вот уже больше сорока лет я женат на Соне. Сколько детей она мне родила. Сколько хорошего она для меня сделала. Я вот даже прекрасно понимаю, что я без нее и жить-то уже не сумею, а все еще не научился не мечтать о том, чтобы она умерла. Страшное дело! Когда я был еще молод, то мечтал, чтобы она умерла от родов. И я буду такой несчастный, богатый, еще не старый вдовец, красивые молодые барышни будут заглядываться на меня и мечтать составить партию самому Льву Толстому, автору «Войны и мира». Но тогда я был молодой и эти гадкие, страшные мысли, за которые мне всегда очень стыдно, хотя бы можно объяснить похотью, тщеславием, глубоким душевным скотством перезревшего самца.

Но сейчас-то зачем я об этом мечтаю? Объясни мне, Господи! Зачем ты испытываешь меня? Мне ужасно стыдно, но эта пытка мечтой о смерти жены продолжается изо дня в день. Она превратилась в самоцель, в навязчивую идею. Вот уже и старый я стал, уже не нужно мне других женщин, но мысль о том, что начнется после ее смерти, по-прежнему волнует меня. Может, это просто мечта о свободе? Свободе от страшных семейных оков, от необходимости постоянно отчитываться в своих действиях, мыслях… Вот сейчас думаю об этом, и тяжелая злоба опять наполняет меня. Я – Лев Толстой! Всемирно известный писатель. Да что там писатель, я – целый мир! Люди со всех уголков Земли пишут мне, желают узнать мое мнение, ищут помощи, совета. Эх, несчастные, знали бы они, что этот самый титан, которого боятся даже цари, сверхчеловек, по мановению которого могут начаться революции или, наоборот, прекратиться, этот самый Лев Толстой, отлученный от церкви бунтарь, этот вот жалкий старик – трус, до дрожи в коленях, до судороги боящийся своей жены.