Отклонение от ноpмы (Хризалиды)

- Это часах в трех ходу от реки, - сказала она и принялась "накрывать на стол": вывалила содержимое чугунка в четыре чашки, стараясь, чтобы вышло примерно поровну. На вкус каша была лучше, чем на вид, но хлеб был такой черствый, что его долго пришлось размачивать в воде. Петра стала капризничать и ворчать, что дома ее кормили совсем не так. Мысль о доме ей кое о чем напомнила, и она без всякого предупреждения вдруг спросила:

- Мишель, а мой отец тоже с вами?

Он так растерялся, что не сумел удержаться. Его "да" прозвучало очень слабо и неотчетливо, и я бросил быстрый взгляд на Петру, надеясь, что она пропустит его "мимо ушей". К счастью, так оно и было. Розалинда, уловившая Мишеля не хуже меня, сидела, не поднимая глаз от своей чашки...

Странное дело - подозрения, даже самые худшие, все-таки ничто по сравнению со знанием _н_а_в_е_р_н_я_к_а_. Я как будто услышал голос моего отца, неумолимый и безжалостный: "Ребенок, - вещал торжественно этот голос, - который будет расти и заражать все вокруг, пока все не превратятся в отвратительных мутантов. Так уже случилось там, где воля и вера людей были недостаточно тверды. Но здесь этому не бывать! Никогда!.."

Я вспомнил слова Харриет: "Я буду молить Бога, чтобы он ниспослал милосердие в этот страшный мир!.." Бедная тетя Харриет! Не похоже, чтобы кто-то услыхал ее молитвы, и надеждам ее, видимо, не суждено было сбыться здесь никогда... Мир, в котором живут люди, _о_х_о_т_я_щ_и_е_с_я_ на собственных детей!.. Что ж это за мир?! И что это за люди такие?!

Розалинда тихонько дотронулась до моей руки. Софи вздрогнула как ужаленная, но при взгляде на меня выражение ее лица смягчилось.

- Что случилось? - спросила она.

Розалинда сказала ей. Глаза Софи расширились от ужаса, она отвела взгляд от меня, посмотрела на Петру, потом опять осторожно посмотрела на меня, приоткрыла было рот, желая что-то сказать, но, как видно, раздумала... Я тоже взглянул на Петру, а потом на Софи: на рванье, прикрывавшее ее тело, на пещеру, где она жила...

- Чистота Расы... - сквозь зубы пробормотал я, - что отца своего... Что же мне теперь - простить его?! Или постараться убить?

Ответ поразил меня. Я никак не думал, что _п_е_р_е_д_а_л_ эту свою мысль, да еще на такое далекое расстояние.

- Оставь все, как есть, - очень четко и спокойно дошло до меня от женщины из Селандии. - Ты должен выжить. А такие люди, как твой отец, все равно обречены на гибель. Они сыграли свою роль до конца. Им дальше просто некуда идти. Жизнь - это вечная _с_м_е_н_а_. Этим она отличается от всего неживого. Постоянная перемена - основа жизни. С этим столкнулись Древние, когда пожелали навечно остаться такими, какими они были. Эволюция всегда несет в себе опасность для живых существ: если они не умеют приспособиться к ней, они погибают. Именно поэтому Древние и понесли, как вы это называете, Кару - уничтожили сами себя, разбили всю цивилизацию вдребезги. Твой отец и ему подобные, сами того не зная, стали _и_с_т_о_р_и_е_й_. Они убеждены, что представляют конечный и неизменный образ человека... Что ж, скоро они добьются стабильности, о которой мечтают. Добьются единственно возможным способом: став _и_с_к_о_п_а_е_м_ы_м_и_...

Постепенно холодно-бесстрастный тон, которым она "говорила", начал приобретать более мягкую окраску. Мне послышались в ее "голосе" доброта и участие. Но это все-таки звучало, как лекция для "начинающих"...

- Постарайтесь понять, - продолжала та, - ребенок привыкает к груди матери, но рано или поздно его нужно отлучить от груди... Та злобная нетерпимость, с которой вас преследуют, может быть и защитной реакцией от собственного страха и неуверенности, и маской, скрывающей садистов и убийц. Но и в том, и в другом варианте за этим стоит _в_р_а_г_ самой жизни. Тут уж ничего не поделаешь: ваши пути разошлись. Нам с вами предстоит создать _н_о_в_ы_й_ мир и жить в нем, а им - уйти в прошлое.

Переварить все это было не так просто. Я взглянул на Розалинду: она тоже выглядела озадаченной. Ну, а Петра - та откровенно скучала.

Софи с любопытством смотрела на всех нас.

- Нелегко с вами, - заметила она, - хотелось бы знать, о чем это вы?

- Видишь ли... - начал я и запнулся, не зная, как передать ей все это.

- Она сказала, - неожиданно заговорила Петра, - что мы не должны заботиться о моем отце, потому что он все равно нас не поймет.

Я мельком подумал, что это неплохое и, в общем, довольно точное истолкование длинной лекции, которую прочла нам селандка.

- Она? - недоуменно нахмурилась Софи. - Кто это "она"?

Я сообразил, что она понятия не имеет ни о какой селандке, и с деланной непринужденностью ответил:

- А-а, это подружка нашей Петры...

Мы все сидели на полу. Софи ближе всех к выходу, а мы трое в глубине пещеры, чтобы никто случайно не увидел нас снаружи. Вдруг снизу послышался разноголосый гомон. Софи глянула вниз.

- Много мужчин вернулось, - сказала она, - похоже, это все, кто остался в живых. Некоторые собрались возле дома Гордона, другие уходят куда-то. Гордон, наверно, тоже вернулся.