Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные( СИ)

Теперь оставалось ждать, когда выкипит вода.

-Может, не будем терять времени и пострижём меня? – предложил я, а три мужчины последят за пловом. Только не забывайте, что крышки горячие и тяжёлые, - вспомнил я Бузыкину.

Под возмущённые вопли мужчин я ретировался за мамой в их комнату.

Посадив меня на табурет, она накрыла меня полотенцем, затем включила машинку и стала коротко стричь мою шевелюру.

Мамины прикосновения причиняли мне радость, я млел, когда мамины пальцы оттопыривали мне ухо, чтобы не мешало, руки гладили по голове, проверяя, ровно ли пострижено, не торчат ли отдельные волоски.

Подравнивая чёлку, мама смахнула волосы с лица, и у меня замерло сердечко. Подравняв бритвой края причёски, мама взяла меня за щёки и заглянула в моё счастливое лицо: - Какой ты!

-Страшненький?

-Любимый! Ну, давай, беги в ванную.

-Принеси мне, пожалуйста, другую одежду, а то эта вся в шерсти.

-Хорошо.

Пока я мылся, прибежал Юрик и спросил:

-В кастрюле вода почти выкипела, что делать?

-Нечищеный чеснок дольками повтыкайте равномерно в рис и дальше тушите.

Когда я появился на кухне, меня встретили счастливые глаза Толика, а

Юрик показал большой палец.

Я заглянул в кастрюлю, вода уже впиталась в рис.

Выключив плиту, сказал: - Полчаса должен настояться. Толик, давай ещё поучим уроки.

-Надо почаще Саше готовить по вечерам, - сказала мама, - у него получается не только очень вкусно, но он ещё и терпелив к незваным помощникам.

-Я всегда терпелив к своей семье! – с пафосом сказал я.

-Балаболка, - сказал папа.

Мы с Толиком и Юриком ушли к себе позаниматься и просто поговорить.

Когда поспел плов, все, ещё совсем не голодные, воздали почести моему блюду, ополовинив кастрюлю.

У двери Толик обнаглел и ткнулся губами мне в щёчку: - это тебе за чудесный плов! - я хотел возмутиться, но не посмел испортить его лучистый настрой.

Потом с братиком проводили Толика до его дома и вернулись домой.

Юрик забрал свою подушку и забрался к себе наверх.

-Изменяешь? – огорчился я.

-Временно разъезжаемся, у тебя пробудилась инь.

-Инь? Которая в животе?

-Да. И что с тобой будет, я не знаю.

В животе неприятно засосало, честно говоря, я надеялся, что моё детство продлится ещё года два.

Мама пришла к нам перед сном, уселась на кровать, обняла меня, чмокнула в щёчку. – Что, покинул тебя кавалер?

Сверху свесилась голова: - Я временно.

-Ну и ладно, узнаете, что значит вместе тесно, врозь скучно.

Я крепче прижался к маме, уткнулся носом в шею мамы, вдохнул её запах и… поплыл.

Я не открывал глаза, дышал запахом своей жены, говорил про себя: «любимая» и звал её. Наконец она отозвалась, я услышал её радостный голос: «я жду тебя!» и меня начало накрывать невыразимое счастье. Я крикнул: «я иду к тебе, милая!»

Сквозь толстую ватную стену я услышал: «буди его, скорее буди, тряси, бей по щекам!» Меня начали трясти за плечи так, что моталась голова, счастье стало отступать, появилась боль.

«Саша, открой глаза, открой глаза, Саша!»

Я с трудом разлепил глаза, увидел чьё-то лицо в дымке.

«Юра, у него глаза светятся!»

«Это Сады Вечного Блаженства! Вытягивай его оттуда скорее!»

Кто-то слетел сверху, юркнул ко мне под бок и стал отогревать меня своим телом. Жуткая боль пронзила меня, я зарычал. Тут появился ещё кто-то, ударил меня по щеке, но по сравнению с болью внутри это было ласковое похлопывание.

«Не бейте его, он уже проснулся, зовите, зовите! Братик, милый, кто бы тебя ни звал, он не живой, мы живые, мы тебе нужны, а мы нужны тебе, мы любим тебя! Мама, не бойся его рычания, ему очень больно, пожалей его!»

Меня, корчащегося от боли, прижали к подушке, начали гладить по голове,

целовать во все места, что-то мокрое капало мне на лицо. Я пригляделся:

моя мама плакала, за плечи меня держал отец, братик обнимал меня и старался согреть своим телом. От тела уже исходило вместо страшной боли приятное тепло. Я смотрел на маму и помимо неведомой боли стал испытывать боль от слёз мамы.

-Мама, - прохрипел я, почему ты плачешь? Не надо, ты делаешь мне больно. Мама, почему так больно?

-Что с ним, - дрожащим голосом спросил папа, - Приступ после контузии?

-Успокойся, папа, - опроверг его подозрения Юрик, его позвали в Сады Вечного Блаженства. Туда может позвать только близкий и очень любимый человек. Саша, что случилось, кто тебя позвал? Не отвечай ему, оставь его в покое, мёртвым-мёртвое, живым-живое.

Я понял, отвернулся и заплакал. Боль потихоньку отступала, как будто смываемая слезами.

-Мама, надо напоить Сашу горячим чаем, дать валерьянки. Сады ему теперь не страшны, ему надо пережить горе.

-Какое горе, Юра?

-Не спрашивай, не ответит, просто поверь.

Мне принесли чай с лимоном, заставили выпить. Я отвернулся к стене и горько разревелся. Мама сидела рядом, я взял в плен её руку, целовал и плакал.

-Ваня, принеси чего-нибудь успокоительного, валидол, например.

Мама начала меня раздевать.

-Юра, помоги.

Я не сопротивлялся, уставившись перед собой в одну точку.

Меня уложили в постель, потом мама принесла какое-то питьё и оставила нас. Я немного успокоился и вновь смог соображать.