Отклонение от нормы, Или приключения томбоя, обыкновенные и невероятные( СИ)

Мы выбрались в большую комнату и ещё поплясали. Мама с Юриком сидели на диване и хлопали в ладоши, мы с ускорением кружили с Толиком по ковру, и, при крике «ай я яй, Ламбада!», зашёл отец. Мы сделали вид, что не заметили его, и продолжали выступление. Папа, молча, прошёл и сел на диван. Он тоже начал хлопать в такт мелодии, а когда мы закончили, папа сказал: - Замечательный номер, вот бы ещё мою дочь заставить так одеться!

-Спасибо, папа! – воскликнул я, кланяясь.

-Сашка! Ты?! – вскочил папа, хватая меня за плечи и осматривая со всех сторон с улыбкой. Потом притянул к себе и поцеловал. Я вздрогнул и отстранился: - прости папа, у тебя щека колючая.

Папа ничего не сказал, молча, ушёл на кухню.

-Но у него действительно колючая щека! – капризно сказал я.

Мама тоже ушла на кухню, Юрик укоризненно посмотрел на меня и ушёл в нашу комнату. Ребята засобирались домой, я никого не задерживал, мы тихо попрощались, и я закрыл за ними дверь.

В своей комнате я переоделся, сел в угол своей кровати, подтянул к груди коленки и бездумно уставился в окно.

Юрик включил компьютер, и, толи играл, толи что-то искал в интернете.

-Ребята, кушать! – позвала нас мама. Я не пошевелился.

-Пошли? – предложил Юрик.

-Не хочу, - ответил я, - может, позже.

-Ну что ты, как маленький, надулся? Это, между прочим, ты папу обидел.

-Ты, Юрик, кое-что не знаешь, и лучше тебе этого не знать, меньше знаешь,

крепче спишь.

-Ты что-то вспомнил?

-Напомнили открытым текстом. Иди, я посижу, настроение, глядишь, поднимется.

-Да, жди, - Юрик ушёл.

Я сидел, уткнувшись носом в коленки, и лениво размышлял.

Правильно говорит Юрик, мы не принадлежим себе, мы принадлежим семье. Почему меня так обидели слова отца о том, что он меня ненавидит?

Ведь он сказал тому Саше, а меня - то он совсем не знает? Но резануло прямо по душе, даже след остался, теперь, когда он идёт на сближение, у меня сами собой вырастают колючки. А какая у него тяжёлая рука! По больной голове… Как только жив остался. От жалости к самому себе закапали слёзы, и я зашмыгал носом. Вставать за носовым платком было лень, и я вытер лицо подолом майки.

Вошла мама, села возле меня, притянула к себе, я начал хлюпать носом.

-Что у вас опять с отцом? Он молчит, ты плачешь. Зачем ты его обижаешь? Он ведь любит тебя.

-Он любит себя, - пропыхтел я, - Я не собираюсь жаловаться, ты и так всё видишь и знаешь.

-Я ничего не знаю и не вижу.

-Это хорошо, тебе нельзя волноваться, - я снова вытер лицо подолом майки и сказал: - прости, я спать лягу.

-Хоть покушай.

-Извини, никого не хочу видеть.

-Даже меня?

-Так бывает.

Утром мобильник разбудил меня.

Я нашёл его под подушкой, выключил, но напрасно я боялся разбудить Юрика: рядом никого не было.

Ну что же, подумал я, бойкот, так бойкот. Ещё не то переживали!

Я побежал в ванную, ледяной водой смыл сон, почистил зубы, посидел на унитазе, и пошёл к своим снарядам. Делая утреннюю гимнастику, старался думать о школе, друзьях, домашних заданиях…

Домашние задания я игнорировал, надо пораньше прийти в школу, почитать, учебники. Письменные? Списать у Толика, если он делал.

Друзья называются! Сбежали в самый трудный момент! Хотя в семейные разборки вмешиваться вряд ли кто решится.

Саша будет в нашей семье?

Будет или нет, это ещё вопрос! Толик и так почти брат мне, хотя он не горит желанием быть братом, а кем хочет? Правильно… Кем-кем? Ерунда какая-то получается. Какой из него муж?! Как и я жена. Какая ерунда в голову лезет! Вот Саша, здесь вопросов нет, при мысли о нём внутри всё сжимается от счастья, от того, что он есть.

Я прокрутил «велосипедик» и сел в позу лотоса, делая дыхательные упражнения.

Скоро, очень скоро я с ним встречусь! Я поднялся, легко запрыгнул на турник, и подтянулся пять раз, накачивая в мышцы радость.

«Надо бы велотренажёр выплакать» - подумал я, делая упражнения на растяжку. Растяжка давалась легко, даже на шпагат почти сел, ещё немного, и можно будет удивлять партнёров по самбо уходом от захвата. Отжимание от пола – десять раз. Маловато, будем наращивать. Зачем я всё это делаю?

Я ведь почти отказался быть мальчишкой. Но нет, пока я ребёнок, меня никто не защитит, а мир подростка суров, жесток и опасен, пожалуй, намного опасней взрослого мира, ведь взрослые, начиная разбираться между собой, детей уже не замечают. В азарте они избавляются от этих мелких помех, походя. Пройдя по головам детей, потом ужасаются, какой же враг оказался коварным!

Внутри подростков свои законы, куда взрослым нет доступа, здесь царит своя справедливость, первобытная и жестокая. Поэтому надо уметь защитить себя самому. На помощь взрослых можно рассчитывать, если угроза идёт от взрослых.

К примеру, меня чуть не убили, а может, и убили, кому это было интересно? я сказал: «не вмешивайтесь» и никто не вмешался.

С этими чёрными мыслями я и закончил зарядку.

На кухне я по - привычке сделал завтрак на четверых, найдя вчерашние котлеты, разогрел их на сковородке, добавил четыре яйца, и, разделив всё это на четыре части, решил никого не дожидаясь, позавтракать, чтобы раньше успеть в школу.