Открой дверь

На этом беседа прервалась, а я еще около минуты просидел с телефоном у щеки и второпях записывал все детали разговора, которые пока не успел забыть. Пусть некоторые детали успели ускользнуть, но запомнил я практически все. Тем не менее, когда я приехал в свой офис, уселся за широкий деревянный стол, на жесткий стул с прямой спинкой, развернул салфетку, которая утром послужила мне моей записной книжкой, и переписал все в большой блокнот. Почти к каждой сточке разговора мной была добавлена заметка, которая отражала мои мысли по ее поводу. Например, о своем собеседнике я мог сказать, что он человек преклонного возраста, от 65 до 80 лет, вероятнее всего занимает руководящую должность, или просто привык командовать людьми. Чуть позже, после короткого запроса в поисковике браузера, выяснилось, что адрес, который мне дал старик, принадлежит одному из самых значительных и древних научных заведений страны. Узнав это, я сделал вывод о том, что звонивший скорее всего является профессором в этом институте, возможно, если и не заправляет какой-то кафедрой, то уж точно заведует лабораторией. Конечно же, на сайте этого института я нашел около двух десятков очень подходящих стариканов. Всем известно, что из наших НИИ уходят только вперед ногами, и чаще всего от старости. К слову, я заметил, что в институте нехилая такая текучка кадров, да, пусть и медленная, но каждый год они брали двух-трех новых сотрудников. Институт не успевал разрастаться, но и затухнуть у него не получалось, ибо, как и свежая кровь разбавляла коллектив, так старики не сильно задерживались — с регулярностью в полгода-год в ленте новостей прибавлялось ушедших на тот свет престарелых докторов-профессоров-деканов. Никогда особенно их не понимал, ученых этих. Ладно, пусть старики возятся с наукой, ну вот нравится им пробирками звенеть, кнопочки нажимать, да на ножки студенток пялиться. Но вот молодежь?! Ну как у здоровой 25-30-летней девушки появляется желание киснуть в старых лабораториях, посвящая свою жизнь написанию трудов и ковырянию в носу?

— Вот и славно, уважаемый! Проследуем в мой кабинет? Он более удобен для разговоров, чем кабинеты начальств. — профессор тростью указал на конец коридора, где темнела дверь, обитая кожей.

— Ага, значит не Вы начальство?

— С чего Вы так подумали, мистер Крит? — старик, опершись на трость, по какой-то причине очень серьезным взглядом посмотрел мне в лицо.

— Честно говоря, я посмотрел в интернете историю вашего заведения, и узнал в Вас бывшего директора. Как известно, молодые директора институтов чаще всего во всем зависимы от мнения своих предшественников, а Вы, так сказать, серый кардинал.

— Вы проницательны, мистер Крит. — по лицу скользнула стариковская улыбка.

— Прошу, просто Тоби, господин Кардинал. — тут уже настало время улыбнуться мне, профессор же позволил себе короткий смешок и молча открыл дверь своего кабинета.

Внутри царил полумрак, пронизанный редкими солнечными лучами, которые пробивались сквозь плотные красные шторы. В тонких полосках света суетились пылинки, раздраженные резким потоком воздуха из-за открывшейся двери. Казалось, будто кабинетом пользовались в последний раз чуть ли ни десятилетие тому назад: пыльные книги в разноцветных переплетах, запыленные же столы и папки. Только один стол — хозяина кабинета — был чист, а на столе еще дымился чай в красной керамической кружке. Профессор включил свет, и кабинет мигом приобрел обжитой и уютный вид.

— Если бы, Тоби, все было так, как Вы говорите… Нынче молодежь не советуется со стариками, порой я загривком чую их пренебрежительные взгляды. Будто мы мусор в столе, который жалко вынести на помойку, может, пригодится еще. Ха! — профессор снял очки и помял пальцами переносицу.

— Наверное, в этом и заключается эволюция общества: времена меняются, жизнь тоже поменяла свои течения, наверное, нужно это принять.

— Вы, конечно, правы, Тоби! — профессор резко сделал шаг к своему столу, повернул кресло, сел в него и развернулся спиной ко мне. — Но это не повод пренебрегать нашим опытом.

— Профессор, не обессудьте, не хотел Вас обидеть! Честное слово… — я было хотел начать извиняться, но старик уже развернулся в своем кресле и на лице не было ни капли того гнева.

— Все хорошо, Тоби, давайте о деле, — я понял, что меня призаткнули. — Садитесь, пожалуйста. — старик указал на простой стул около своего стола.

— Конечно.

— Как Вы поняли из короткого разговора с моим коллегой дело непростое. Начальство не хочет делать никаких заявлений, не идет в полицию. Родственники моих друзей и коллег сами обращались в органы. Ответ един — старики гуляли, из-за маразма, старости и других вариаций забывали дорогу домой, терялись и умирали под именами неизвестных в многочисленных больницах нашей Родины.

— Полиция игнорирует запросы? А другие? Служба спасения, прокуратура, да хоть профсоюзы!