Открой мне дверь. Выпуск № 3

– Вам ни умереть нельзя, ни в плен попасть, только намекнуть на Кавказ. Финны законопослушны, после акции устрашения гражданские более соваться к нам не будут. Да и царский генерал Маннергейм бережёт свой народ, наверняка будет приказ, запрещающий гражданским вмешиваться.

Барма, разглядывающий ветки перекрытия:

– Убивать придётся с предельной жестокостью.

– Я думаю, в контрразведке вас научили это делать.

– Кто кого учил, – пробубнил себе под нос Барма, а для всех громко: – Контрразведка по сравнению с НКВД – дети малые.

– Ну, вам виднее. Все вопросы по снабжению и координации через старшину Кутько. Я уехал.

Монах проявился:

– Клюв – правый фланг, Волик – левый. Уходите на километр в сторону, углубляйтесь в лес ещё на один. Идите встречными направлениями. Если чужая лыжня ветретится, определить направление, но не приближаться, а докладом ко мне, так же по дуге. Кутько, зови бойцов, знакомиться будем. Бойцы, пилы, топоры есть? Сегодня вырубить весь кустарник сзади окопов и по фронту, с утра валите деревья, крайние на том берегу. Делаем нормальный накат над этой ямой, потом нормальные нары, типа полатей. Барма, сейчас спать, через два часа в охранение по левому флангу, я – по правому. Найдём по ёлке с хорошим обзором и на хвое караулим до утра.

– Тогда я лучше сейчас пойду, пока хоть что-то видно.

– Разумно. Задковать умеешь?

– Задом наперёд ходить? Конечно, хоть и не люблю.

– Собирайся! Как дозорные из разведки вернутся, выходим. Старшина, проинструктируй бойцов. Дозорных по две пары. Один по фронту, другой по полю сзади, я бы оттуда заходил. Между валунов легче подкрасться. Не спать, не отвлекаться. Смена максимум четыре часа. И построже! Завтра наделаем ловушек, а пока только глаза и уши.

Хлопцы вернулись из первого выхода румяные, надышавшиеся вольного воздуха.

– Охраны нигде нет.

– А финнов?

– Свежих следов нет.

– А давешних?

– Так тут лыжню за полдня заметает.

– Значит, ваши следы до утра заметёт.

– Мы по ветке еловой сзади к поясам привязали, так что через два часа всё заметёт.

Барма свернул бурку, подхватил винтовку, спросил Монаха:

– Ну что, идём или на сегодня отложим?

– Беспечность на войне дорого обходится. Пошли. Слава богу, дал нам лишний день хорошую позицию обжить.

На свежем воздухе Барма поймал Монаха за рукав.

– Погодь, земеля, такое дело… – Он замялся, переступая с ноги на ногу.

– Чего, Барма, ты про охрану поговорить хочешь? Так их здесь, в чистом поле, нет, а дороги перекрыты.

– Что, не обойдём?

– Чтоб всю жизнь прятаться? Меня хоть и не трогали, но это просто случайность. Подъесаулом царской армии рано или поздно должны заинтересоваться. То, что я в плавнях отсиделся, так это случайно. Когда понадобился, власти и меня нашли, и Чабана из грузинских гор вытащили. От этой власти не спрячешься. Один шанс – майору поверить. Доказать Советам, что без нас не обойдутся. Эта война не последняя. Как старый солдат я понимаю: и Советы, и германцы силы пробуют. Скоро схлестнутся. Француз, вон, рассказывал, Европа воевать не хочет, значит, все под германца лягут без сопротивления.

– Я с Маннергеймом служил – нормальный, разумный дядька. Хороший лошадник.

– Потом подробнее расскажешь, пошли. Темнеет.

Когда совсем стемнело, вдалеке началась канонада. Грамотно. Снайперы и пистолеты-пулемёты «Финляндия» не страшны, а по вспышкам легче определить место стрелковой ячейки.

Следующий день прошёл в хозяйственных хлопотах. Пилили деревья, распускали их на доски, сбивали нары. Накрыли досками одну землянку, сверху засыпали щепой, ветками, землёй. Постепенно в землянке стало гораздо теплее и уютнее. С поля натаскали камней, обложили печь. Сделали четыре чучела. К ночи выставим на флангах, реальные посты расположим метрах в двадцати. Ловушку приготовили на левом фланге. Здоровенный комель оставили метрах в пятидесяти от линии окопов, как бы недотащили.

Лаврентий Волик, он же Чабан, поколдовал возле этого недотащенного ствола с верёвками и оборонительной гранатой Ф-1. Красноармейцы называли её «лимонкой».

Стрельба к утру затихла, только изредка раздавались отдельные мощные взрывы.

– Доты подрывают, – пояснили красноармейцы. – Похоже, прорвали линию обороны. Теперь вперёд!

Из леса просигналили:

– «Гость» по левому флангу. Похоже, клюнул на ловушку!

Француз с Бармой по-скорому через правый фланг выдвинулись в лес искать след гостя, чтобы по нему найти место, откуда он появился.

В 2:14 у комеля раздался взрыв гранаты, через две минуты хлопчик-красноармеец подстрелил Монаха, двигающегося из секрета в лесу к сработавшей ловушке. Парнишка клялся, что выстрелил случайно, хотя понял, что это свой, но тем не менее пуля попала в плечевую кость, перебив её, застряла внутри. Срочно соорудив из лыж санки, красноармейцы потащили раненого в ближайшую санчасть. Возле посечённого осколками деревянного ствола лежал мёртвый здоровенный мужик. Его тоже перетащили к себе для предъявления майору. На трупе не было ни одной армейской вещи, только на шее верёвка с ножом и покорёженная взрывом винтовка Мосина. Заинтересовали только отличные шведские тёплые ботинки.