Открой мне свою тайну

– Не то чтобы влюбиться. – Ответ прозвучал немного невнятно, поскольку она держала в губах неоново-красную резинку для волос. – Но если он не станет еще угрюмей, то это занятие может мне даже понравиться. – Она взяла изо рта резинку и обмотала вокруг косы. – Знаешь, я должна обращаться с ним крайне осторожно. Этот человек – словно сырое яйцо, одно неловкое движение, и разбил. С моим характером это нелегко. Но если я немного постараюсь, мы как-нибудь переживем этот уик-энд.

– Ну, пожалуйста! – Сара комично упала на колени и умоляюще сложила ладони. – Пожалуйста, пожалуйста, постарайся. Здесь так классно. Я даже восьмой части блюд в буфете еще не попробовала, ни одного танца не станцевала. О, Вэнни, я не хочу отсюда уезжать.

– Но ты же можешь остаться, – рассердилась Ванесса. – В конце концов, твоя работа никак не связана с моей.

– И все-таки, – скептически возразила Сара. – Я только боюсь, что когда схлестываются два упрямца, из этого не может получиться ничего хорошего.

Ванесса закрепила косу на затылке заколкой гигантского размера и накинула смелый пляжный халатик, сшитый Сарой на допотопной швейной машинке.

– Хватит каркать, – смеясь, потребовала она. – Все получится. Ты наконец готова? Мы можем идти на пляж?

– Готова, – объявила Сара, возясь со своими длинными шортами.

Ей, как и Ванессе, тоже хотелось поскорее окунуться в прохладную свежесть моря, чтобы отдохнуть от жаркого дня, проведенного, в основном, с камерой перед глазами и Энтони Ричмондом за спиной. При этом Энтони требовал большего внимания. Его бесконечная глупая болтовня основательно потрепала Саре нервы, и она была счастлива, когда ей удалось улучить момент и сбежать от него в комнату.

Однако, когда девушки, с пляжными полотенцами под мышкой, вышли на террасу, именно Энтони подскочил к ним, словно за ним гнались разъяренные фурии, и навязался показать дорогу к морю. Ванесса и Сара, с испорченным настроением, вынуждены были поплестись за ним.

Но в воде Тони крупно не повезло. Обе девушки были давними, хорошо тренированными пловчихами, которым ничего не стоило мощным кролем оставить его далеко позади. У Тони, с его изнеженным телом, тренировавшимся лишь в подъеме стакана с виски, не было никакого шанса.

Уже через несколько метров его легкие, десять лет впитывавшие сигаретный дым, начали задыхаться, а вялая мускулатура отказывалась ему подчиняться.

Поэтому он развернулся, еле дыша, из последних сил добрался до спасительного песка и, передохнув, уныло зашагал назад, к своим алкогольным забавам.

Джеферсон Тэйлор поймал себя на том, что высматривает строптивую головку с белокурыми длинными волосами, когда, тяжело опираясь о трость, заковылял через лужайку к своему постоянному месту.

Он немедленно и энергично призвал себя к порядку.

Ванесса в конце дня исчезла. Джеферсон видел, как она в сопровождении длинноногой брюнетки и этого безмозглого Энтони направилась к лестнице, ведущей на пляж.

Наверняка они там внизу, среди скал, праздновали свой собственный уик-энд. Понятное дело! И Джеферсону, кроме того, был прекрасно известен Энтони Ричмонд!

Перед ним простирался бассейн, освещенный подводными прожекторами. Прислуга сложила зонтики, и снова симметрично расставила кресла вокруг столиков. Джеферсон подошел к своему столу, выдвинул вычурное садовое кресло и удобно расположился в нем.

Ансамбль музыкантов на маленькой импровизированной эстраде играл мелодии шестидесятых. Некоторые из них были знакомы Джеферсону с юности, когда он еще был почти мальчиком и эти песни сводили с ума целое поколение тинейджеров.

«Сан-Франциско» и «Калифорния»… Он тихонько подпевал, глядя на танцующие пары, кружившиеся перед ним на лужайке.

Сам он уже никогда не сможет быть таким беззаботным, не сможет так свободно и плавно двигаться, как эти молодые люди. А ведь когда-то Джеферсон очень любил танцевать. Кэндис была замечательной партнершей, легкой, словно перышко. Стоило закрыть глаза, и он ощущал прикосновение ее гибкого, теплого тела, терпкий запах духов.

– Добрый вечер, сэр! – Звонкий голос Ванессы прервал его воспоминания. – Вы хорошо следили за Хэнком? Знаете, он ужасно чувствительный и сразу падает духом, если с ним грубо обращаются!

Джеферсон с трудом возвращался в реальность. Он растерянно заморгал, пока, наконец, не понял, что перед ним стоит Ванесса, пританцовывая с двумя тарелками в руках и чуть насмешливо улыбаясь, от чего сердце его вдруг заколотилось сильнее.

– Джеф, – поправил он ее и попытался принять более удобную позу. – Я же сегодня днем сказал, что друзья называют меня Джефом. А что касается вашего вопроса, да, я следил за Хэнком, но он оказался не слишком разговорчивым.

– Значит вы неправильно его слушали, – удовлетворенно засмеялась Ванесса, поставила тарелки на стол и села напротив Джеферсона. – У Хэнка очень тихий голос. И еще, вероятно, он робел. Видите ли, сэр, у лягушонка ужасно чувствительная душа.