Откровение

Я заставляла себя посмотреть Маринке в глаза, но ничего не получилось. Я чувствовала, как она смотрит на меня. Зло. Недовольно.

Неуютно было уходить под ее пристальным взглядом. Тем более не хотелось поворачиваться к распахнутому окну спиной. Даже если Маринка ничего не знает, она наверняка о чем-то догадывается.

— До скорой встречи! — долетело до меня, и я с готовностью закивала в ответ.

Набрала код, открыла подъездную дверь, и пока она не захлопнулась за мной, не могла отделаться от ощущения, что на меня сейчас набросятся.

Еще одно потрясение ожидало в холле около лифтов — дверь в мастерскую оказалась заклеена специальной лентой с печатью. Только лента была разорвана и болталась двумя безжизненными огрызками.

Это было до того ужасно, что я не стала ждать лифта, побежала пешком. Жесткая подошва тапочек топала о ступеньки, отчего меня преследовало чувство, что следом кто-то идет. Я пару раз остановилась. Кровь стучала в висках, легкие с трудом впускали в себя воздух. Но на лестничной площадке никого не было. Только я и мой страх.

Коридорная дверь на двенадцатом этаже была широко распахнута, квартирная приоткрыта. Вот где мне будет хорошо и спокойно… Из последних сил я побежала вперед, закрыла за собой сначала коридорную дверь, потом дверь квартиры и, наконец, дверь моей комнаты.

Из растворенной форточки тянуло холодом, на полу около подоконника несколько скукоженных листочков. Они зашуршали, когда я стала их поднимать. Стол с уснувшим ноутбуком, стопки тетрадок и учебников, на стуле компакт-диски, около ножки перевернутая тапочка, вторая торчит из-под кровати… Длинный стеллаж с книгами, за стеклом фотографии — мой класс, походы, мама с папой, Маркелова с Лариской… Поставить бы сюда фотографию с Максом. Как много мы с ним не успели! Так ни разу и не сфотографировались. Или это будет дурной знак? Надо посмотреть в книжке.

Я опустилась на сбитое покрывало кровати, вспомнила вскрытую мастерскую, и мне стало грустно. Сначала вампиры пытались меня убить, потому что я Смотритель, потом на них вышли готы, логично приняв за своих. А теперь жильцы из мастерской уехали… И что-то никто не спешит меня благодарить за чудесное спасение Макса из рук коварного Дракона, устроившего пожар.

Конечно, мне не обещали, что все будет как в сказке, и после финальных титров начнется счастливая жизнь. Но хоть как-то объяснить, что происходит, давно пора. Хочется хотя бы неделю просто побыть с Максом, погулять с ним в парке, сходить в кино. Подержать его за руку, посмотреть в глаза…

Хочется…

Я прошла по комнате, пнула ногой подвернувшуюся тапочку. Столько вещей, и ни одна не может мне помочь! Зачем они здесь? Что высматривают?

Порыв ветра напомнил о том, что форточка открыта. Стало зябко, я потерла ладонью по плечу и вдруг заметила, что все-таки загорела. В холодном воздухе рука показалась неправильно коричневой.

Я меняюсь, а мир вокруг остается прежним. Он, так же как и раньше, не пускает ко мне Макса. По каким-то неизвестным мне причинам я не могу быть с ним.

Босиком прошла вдоль стеллажа, вернулась к окну, постояла и опять отправилась мерить шагами стеллаж.

Один, два, три… семь.

Семь шагов. Вот и правильно. Так и должно быть.

Постояла около двери, перекатилась с пятки на мысок. Был бы под ногами песок, он бы сейчас хрустел. Солнце там уже село и песок успел остыть. Днем на нем невозможно стоять, он так раскаляется, что жарит подошвы. А вот вечером на нем можно посидеть, побросать камешки в море, подождать Макса…

Никого я не буду ждать!

Вновь пробежала через комнату. Из окна пахнуло сыростью, руками я вцепилась в подоконник.

Неправда! Он вернется. Он знает, как мне без него тяжело, поэтому скоро вернется.

Не думать, не думать… Я выдвинула ящик стола, достала шоколадку. Швейцарская, с россыпью орешков на упаковке. Макс подарил. Но это не самая вкусная. Самую вкусную мне однажды дал Лео, она была в фольге, без фирменной обертки.

Сладкое успокаивает, помогает уснуть.

С шоколадкой в руках я забралась в постель.

Нет, что-то мне сегодня ничего не помогает. В голову лезут неприятные мысли о том, что Макс слишком хорош для меня, что ему нетрудно найти себе другую. Из-за этих глупостей я ворочалась с боку на бок, вздыхала, крутила подушку, встряхивала одеяло.

Сон не шел.

А ведь в комнате все по-старому, все так, как было, когда сюда впервые вошел Макс. Вошел, оглянулся и сразу стал здесь своим. Вот и сейчас он сидит на подоконнике… Нет, стоит в дверях… Или подошел к кровати, смотрит на меня?

Я приподнялась, оглядела комнату. Никого.

Надо поспать, поспать. Я так устала… Но стоило закрыть глаза, как вновь я видела любимое лицо. Мягкие волосы прикрывают лоб, очень внимательные глаза, в которых плещется бездна, широкие скулы, твердо сжатые губы, бледная кожа, которой так хочется коснуться…

Незаметно для себя я вновь оказалась около окна. Зажмурилась.

Как же больно на душе. Почему любовь — это обязательно страдания? И закончатся ли они когда-нибудь?