Откровение

Я возвращаюсь почему-то в квартиру подруги Юли, сажусь на ее роскошный бордовый кожаный диван, Я не поднимаюсь с него трое суток. Помню, я сварила для себя два яичка всмятку. Помню, что одно яичко я немного поковыряла, у меня даже есть такая фотография, а вся остальная еда стояла на тарелке, пока, простите, не сгнила – трое суток! Я сидела в одной позе. Я даже не ложилась. Не помню, спала я или нет. Слезы лились градом, но я была просто в оцепенении,

После этого все решения были приняты. Я дала Юльке слово, что больше подобного никогда не повторится. Что наши с Максимилианом отношения закончены.

Я перестала снимать трубку телефона. В те времена в Советском Союзе, в 1985 году, звонок по внутренней линии и по международной отличался (международная линия звонила без остановки и перерывов), и я сразу могла понять, откуда мне звонят. То есть по работе, друзья или Максимилиан. Если звонил он, я не поднимала трубку. А телефон звонил так, что жить мне не давал, И вдруг стали происходить какие-то удивительные вещи. Сначала оживилась Мария Шелл, сестра Максимилиана, потом мне начала звонить его переводчица Андрея. Вот она звонит мне и говорит: «Я вам от Марии Шелл везу подарок (какой-то видеорекордер). Я очень прошу, давайте договоримся, что вы откроете мне дверь, потому что я вам хочу его передать, он тяжелый». Я и подумала, что если это Андрея и Мария Шелл, то все не так опасно. Месяц прошел.

Мы с Юлькой находились в моей большой квартире в Дегтярном переулке, она что-то готовила, нарезала салаты. Важный момент, в моей квартире две входных двери: одна железная, другая деревянная, красная, очень красивая, толстая-толстая дверь. Посмотреть в глазок у меня не было никакой возможности. Я была замурована. И вот звонок в дверь. Я очень аккуратно подхожу и начинаю разговаривать издалека, мол, кто это. Слышу голос Андреи, которую я знаю после многих месяцев совместной работы. Она переводила Максимилиану многие наши скандалы, она переводила детали нашей совместной жизни. Макс очень хорошо знал мою квартиру, двери в ней и подготовился великолепнейшим образом. И вот я открываю первую дверь, открываю вторую дверь…

И передо мной стоит Макс, огромный в своем дутом черном пальто в пол, в своей норковой шапке-ушанке с опущенными ушами.

Я испугалась так, что скрестила руки перед своим лицом и медленно стала идти назад, повторяя только одно слово: «No. No. No» («Нет. Нет. Нет»). Я отступала назад, в сторону кухни, по огромному длиннющему коридору – минимум семь метров, может быть, даже больше. А он шел на меня, огромный, и прибавлял скорость с каждой секундой. Я, испуганная, уже почти бегом, практически падая, добираюсь до кухни, поворачиваюсь. и вижу Юльку, которая в полнейшем оцепенении стоит с огромным ножом в руке, готовая Макса просто убить.

И в этот момент я ослабеваю. Руки мои просто падают, как плети. Макс со своей мощной энергией подходит ближе, хватает меня. Я сдаюсь. И он меня целует.

Слезы льются по моему лицу, идет огромная долгая пауза. Молчание.

Мне стыдно… Я обманула Юльку. Я обманула себя… Я не сдержала слова. Я не знала, что ей сказать.

Я подняла на Юльку свои заплаканные глаза и произнесла: «Запах родной.»

16. Свадьба и швейцарский паспорт

Жестокое предложение Марии Шелл Любовь к Родине и «Наша Наташа». Путешествие в Монако

Хочется рассказать историю, как мы с Максимилианом пошли в ЗАГС. Это случилось 11 июня 1986 года. Но до этого ЗАГСа на улице Грибоедова еще надо было, как говорится, доползти.

На тот момент Макс находился в новом проекте вместе со своим другом, величайшим музыкантом Миком Джаггером (солист The Rolling Stones). Они работали над фильмом по Набокову (который никогда не вышел на экраны), а сопродюсером этого фильма был друг Макса и в дальнейшем большой мой друг Карел Дирка – владелец огромной продюсерской фирмы в США и Мюнхене. В своем очередном шедевре про Марлен Дитрих Максимилиан создал новый пласт в истории кинематографа – жанр документальной драмы. Этот фильм получил «Золотой глобус» и приз нью-йоркских критиков, был номинирован на «Оскар» – и обязательно получил бы «Оскара», но его поставили в разряд художественных фильмов, а это точно не художественный фильм. Поэтому так родился новый портал в нашем киноискусстве – документальная драма. И Максимилиан Шелл это создал. Это был 1985 год.