Откровение

— Рассмотрел, — ответил Олег невесело, Томас видел, как плечи передёрнулись, а в зеленых глазах мелькнула тревога. — Но мы не в их власти. И пока ни в чьей здесь. Но с другой стороны, каждый волен нас прибить, кто возжелает. И отвечать не будет.

— Как это?

— А мы ничьи.

— Как это ничьи? Я — христианин, а ты — богомерзкий язычник!

— Но мы — живые. А живым здесь не место.

Дальше потянулись густые заросли странного кустарника. Терновник не терновник, но колючки в палец. Они осторожно пошли вдоль густых зарослей, Олег останавливался, Томас слышал топот, шелест крыльев, а когда звуки утихали, снова пробирались, иной раз ползком, стараясь укрыться за низкими кустами или в траве. Вот уж не думал, подумал он тоскливо, что буду завидовать мертвецам! Тех хоть и лупят, но всё по закону, даже в лупке не переступают черту, а тут не знаешь, что с тобой сделают, потому что могут сделать всё…

Томас осторожно выглянул, голос упал до шёпота:

— А кто вон те?

Олег бросил мимолетный взгляд:

— Ангелы.

Томас не поверил:

— Ангелы с рогами? И крылья как у летучих мышей?.. Чего они стоят возле той норы? Целая толпа.

— Двенадцать, — посчитал Олег. — Значит, там вход в их ад. Исламский ад.

— Откуда знаешь?

— Слышал, — отмахнулся Олег. — Двенадцать самых сильных ангелов во главе с Маликом… Это вот тот здоровило, сторожат вход в ад. А сады джанна, это они так рай кличут, сторожит всего один.

— Ты не умничай, — прошипел Томас. — Мне нужен только наш христианский. А мимо исламского пройду и бровью не поведу!

Справа начала вырастать тёмная полоска. Олег принюхался, ноздри трепетали как у волка, весь потянулся в ту сторону, как пес перед кустом, где засел перепел. Томас видел, как взлетели брови, калика удивленно присвистнул:

— И здесь лес?

Не оглядываясь на рыцаря, свернул в ту сторону. Томас потащился следом, тёмная полоска выросла в тёмную стену, распалась на высокие мрачные деревья, за которыми тьма и холод. Деревья стояли тёмные, грозные, со стволами в три обхвата. Корявые ветви сплетались между собой, на землю пала тёмно-зелёная тень. Томас понял, что неба не увидит, пока не выберется из этого зловещего места.

Калика, напротив, повеселел, озирался по сторонам с видимым удовольствием. Томас не выдержал:

— Глядишь, как будто сейчас родню встретишь!

— Всё может быть…

— Что?

— Говорю, всё может случиться. Больно этот лес напоминает наш, где я родился. Где жили невры… Впрочем, в таких жили англы, саксы и прочие германцы.

Томас ощетинился:

— Я не германец!

— Ах да, — сказал Олег отстранённо, — вас, англов, ваш бог создал прямо на берегах Дона. А кости кельтов, пиктов и бриттов неизвестно откуда взялись… Наверное, ваши враги подкинули, чтобы вас опорочить… Или друзья, дабы возвеличить вашу славу…. Эй-эй, человек!

Томас видел только зелёную стену густых кустов, но Олег направился в ту сторону уверенно, руки развёл в стороны, показывая пустые ладони. Из зелени, не двинув и листиком, выступил коренастый человек. Томас задержал дыхание. Человек в звериной шкуре как у Олега, голые плечи как морские валуны, блестящие, тяжёлые. Грудь широка как дверь, а руки как стволы молодого дуба. Такой задавит медведя как щенка, в голубых глазах видна свирепая дикость лесного человека…

— Доброй охоты, — сказал Олег, Томас чувствовал в сдержанном голосе калики глубокое волнение. — И хорошего огня… Ты из рода Тараса?

Охотник внимательно оглядел Олега, так же придирчиво осмотрел Томаса, снова повернулся к Олегу:

— Ты, как я вижу, из рода Панаса… Да, я сын Тараса. Наша деревня там, за Рекой. Ты найдешь пока только женщин, но вечером мужчины вернутся с охоты.

Он отступил на шаг, растворился в зелени так же бесшумно, как и появился. В воздухе медленно таял запах немытого тела, свежевыделанной кожи. Олег повернулся к Томасу, лицо было растерянное:

— Прости, я сам не ожидал, что встречу своих…

— Он похож на тебя, — согласился Томас. Сердце часто стучало, незнакомец произвел впечатление дикой мощи, а сильных мужчин Томас, как и всякий сильный мужчина, не любил. — Только не рыжий, и глаза синие…

— Как у тебя.

Он вздохнул, тряхнул головой. В голосе было сожаление:

— Надо делать то, что надо, а не то, что хочется. Взглянул — и мимо.

Томас вскинул брови:

— Не зайдем?

— Томас, времени с заячий хвост. Пока ты цветочки собирал на лугу, наш враг мог уже подготовиться.

Томас подавил дрожь в голосе:

— Полагаешь, он уже здесь?

— Ты ещё не понял?

Голос калики был мрачный, как ночь в потустороннем мире. Томас спросил тревожно:

— Что я должен понять?

— Он местный. Забыл, перо?

Томас вздрогнул, кожу осыпало морозом. Он помнил ту схватку, и то посетившее его странное чувство опасности, куда более острое, чем за всю предыдущую жизнь и за все схватки.

— Ангел?

— Ангел, архангел… Тут еще престолы, власти, херувимы, серафимы, карантаки… Или карантаки в другом раю? Словом, бой в аду, всё в дыму, ничего не видно.

Томас покачал головой: