Откровение Дьявола

Поэтому я и не затягиваю с уже принятым до этого решением. Выхожу из машины и сразу открываю соседнюю дверцу в пассажирский салон, пребывая всё это время в убойном угаре, словно действительно хожу по самому краю, не имея ни малейшего представления где, когда и как сорвусь (и сорвусь ли вообще?). И то, что я вижу – подобно дополнительной инъекции улётного «наркотика», на который я успел подсесть за эти последние дни не по-детски. Бьёт наотмашь в голову и болезненным разрядом в пах, как по команде. Даже серо-белый мир вокруг нас ощутимо вздрагивает и передает через ноги свою будоражащую вибрацию.

– Я же обещал, что перевяжу тебе руки, если будешь себя хорошо вести. Как видишь, я иногда выполняю данное мною слово, особенно, когда мне идут навстречу.

И, естественно, я не сдерживаюсь. Касаюсь вначале твоих лодыжек и вовсе не для того, чтобы проверить, что стало с твоей кожей под стянутым на них жгутом из скрученной тряпки. Ты интуитивно вздрагиваешь, а на твоих гладких рельефных ножках тут же проступают крупные мурашки. Хотя не думаю, что ты чувствуешь всё, что я с тобой делаю. Скорей всего, ноги у тебя тоже затекли и сомлели. Но твоя поза и сам вид…

Сладкий зуд будто буквально переливается из солнечного сплетения к низу живота, наполняя мошонку приятной тяжестью, а сам член – зациклившейся пульсацией ноющего возбуждения. И всё это вскоре телепортируется по всему телу, не обходя головы. Пропитывает этой грёбаной эйфорией каждую клеточку моей одержимой сущности и бренного тела. И я в буквальном смысле становлюсь её ведомым, а не наоборот, совершенно и никак не переживая по данному поводу. Я именно кайфую от всего, что вижу, что чувствую и что собираюсь сделать.

И больше всего радует тот факт, что ты не сопротивляешься. Скорее, банально не можешь. Ты уже успела растратить большую часть своих сил на слёзы и страхи, уступая беспощадному прессингу собственной беспомощности и всем своим неутешительным выводам.

– Расслабься, Марго. Не стоит. Так ты ещё больше себя вымотаешь. Я же не собираюсь тебя убивать. Откуда такая на меня реакция? Ты ведь столько раз говорила, как доверяешь мне… как готова пойти за мной на край света. И куда всё это вдруг теперь делось?

Мне пришлось не просто развязать тебе руки, но и самому вытащить их из-за твоей спины наперёд, поскольку ты их уже точно не чувствовала. Поэтому и не пыталась ничего предпринять в ответ, ни дёргаться, ни отбиваться и не истерить. Максимум, что сумела сделать – сильно зажмуриться и затрястись от очередного приступа безудержного рыдания.

– Т-шш, ну всё. Прекращай. А то разболятся глаза и голова. Тем более, что сегодня вечером ты мне нужна в относительно хорошей форме. Давай, успокаивайся. Как будто ты впервые видишь меня таким…

Ты всё равно продолжаешь вздрагивать от беззвучных рыданий, хотя и не так сильно, как до этого. И то, скорее, в ответ на мои действия. На то, как я растираю и массирую поочередно твои руки, которых ты сейчас практически не чувствуешь. А я, как назло, не спешу. Прохожусь по каждому твоему пальчику в отдельности. Накрываю ладонями белоснежные изгибы и проминаю едва не каждую точку на прохладной, бархатной коже, вплоть до предплечий. И, как ни странно, мне это нравится. Абсолютно всё, что я с тобой делаю и что при этом испытываю. Не говоря уже о том факте, что меня от этого вставляет/возбуждает не менее сильно, чем от других над тобою манипуляций.

– Всё. Хватит тут сырость разводить. Ты же у меня такая сильная и смелая девочка. Помнишь нашу самую-самую первую встречу. Как ты дрожала… как блестели твои глаза под прорезями маски от перевозбуждения… и как ты не верила собственной на меня реакции, не в состоянии ни здраво думать, ни что-либо говорить в ответ. Я буквально кожей ощущал, как ты меня тогда хотела, едва ли осознавая до конца происходящее с нами безумие. Я никогда тебе в этом не признавался, но именно тогда у меня снесло от тебя крышу. А ведь я даже не видел полностью твоего лица.

Ты снова несдержанно с надрывом всхлипываешь, когда я накрываю ладонью твои глаза вместе с верхней частью лица, оставив открытыми губы и подбородок. Сейчас они, конечно, выглядели по-другому. Но «уродующий» их кляп ничуть не портил всей целостности картины, особенно в цветовых рефлексах окружающего нас полусумрака тёмно-бежевого салона.

– Никогда в жизни и ни к кому другому я не испытывал подобной одержимости, как к тебе. Её не сравнить ни с одним наркотиком или другим сумасшедшим чувством. Не говоря уже о последствиях, когда тебя вроде как рубит пугающей слабостью и одновременно насыщает неведомой ранее силой. И жаждой. Бешеной жаждой схватить, забрать себе… украсть у всего мира. Даже сейчас, чётко осознавая, что я это наконец-то сделал, всё равно не могу избавиться от её навязчивого наваждения. Хочется растянуть всё это безумие до бесконечности. Зациклить, заставлять повторяться снова и снова. Особенно этот грёбаный момент, бл*дь.