Откровение Невидимки: Катарсис

Старушка усмехнулась, полностью копируя манеру лучницы.

– Желательно при этом не двинуть кони… – критически приподняв брови, продолжила повествовать старушка, – Иногда, когда думаю, насколько это опасно и какая на нас ответственность, становится как-то не по себе… Но потом, я вспоминаю прошлый разговор и понимаю, что это чертовски интересно!

Пожилая дама деловито пожала плечами.

– Ну а кто устоит-то против чертовски интересных вещей?

Вайши внезапно замолчала, оборвавшись на середине мысли. А затем резко мотнула головой, словно промотав воспоминания вперед.

– Ганс, да какой он к чертям пьяница? Кто вообще придет напиваться на развалины? Да и кто про них знает-то? Единицы!

Старушка раздраженно отмахнулась от кого-то, видимого только ей.

– Так, все! Он ранен! А мы умирать людей не бросаем! Что? – возмутилась старушка, – Да даже если он и преступник какой, сделаем лица пострашнее и все, поутихнет. Давай, поднимай его!

Все население таверны с интересом наблюдало за происходящим со своих мест. Слышны были лишь слабые перешептывания да редкие серпания. Чарли внимательно следил за Элейн, а та, в свою очередь, не отрывала глаз от державшей её за руку пожилой женщины, читающую её как открытую книгу.

Вайши снова перескочила вперед.

– Вместо благодарности, этот чудик устроил пожар и попытался смыться, вот же балбес… – откинувшись на спинку стула, словно на край ванной, проговорила старушка, – Если честно, в тот момент, когда я тушила свой шкаф, я пожалела о том, что подобрала его тогда. Мне хотелось лишь придушить его собственным тлеющим шарфиком!

Старушка устало вздохнула.

– Интересно, это вообще нормально – болтать самой с собой?

В зале раздалось пару сдавленных смешков.

Скаут покосился на лучницу, приподняв бровь. Но девушка его совершенно не замечала, лишь продолжала пристально наблюдать за рассказчиком её души.

Старуха вновь мотнула головой, и её лицо вдруг изменилось. Добрая, ненавязчивая улыбка исчезла. Лоб покрыли морщины, а в глазах застыла печаль.

– Я знаю, не одной мне отложится это в душу. Этот день весь Седэн запомнит навсегда. Я слышу, как влажные комки земли отлипают от лопаты и грузно шлепаются рядом. Я чую, как пахнет сырая земля, которую выгребают для его могилы. Я вижу, как плачут те, кто его знал, как болят их сердца. Но я не чувствую… я ничего не чувствую. Я словно оглушена, ослеплена и обездвижена, а мое нутро скованно холодными цепями. Во мне ничего нет. Я пуста. Высушена до краев. Выпита до дна.

Слезы медленно застучали по крышке стола. Срываясь с подбородка Вайши.

– Я втягиваю воздух. Медленно, через нос. И задерживаю дыхание. Навсегда. Я задержу его навсегда.

Внезапно, поникшая старушка приподняла голову и посмотрела на ошеломленного Чарли.

– Когда Чарли шагнул в сторону, мне показалось, что я теряю и его. И во мне словно что-то прорвалось. Чувства… – женщина всхлипнула, – Они вновь наполнили меня до краев и единственное, о чем я тогда подумала это… не уходи… Останься. Когда Лео ушел, вы с Гансом, единственное, что у меня осталось.

Невидимка сжал кулаки. Лицо его помрачнело.

Глаза Элейн наполнились слезами, но не одну из них она не проронила. На лице её показалась грустная улыбка. Ей вспомнились добрые деньки, спокойные и безмятежные. Они словно были наполнены бесконечной весной, где зеленая, шуршащая листва щекотала сердце, заставляя без конца улыбаться, а ветер играл в волосах, шепча: "Вот она, жизнь".

Вайши, типично мотнув головой, переключилась дальше.

– Нет! – вскрикнула старушка и стукнула кулаком об крышку стола, от чего весь зал, включая Чарли, непроизвольно вздрогнул, – Никуда ты один не пойдешь, понял меня!? Мы пойдем вместе, и я разорву эту мразь на куски!

Голос пожилой женщины срывался от переполняющего её гнева. Глаза горели бездумным желанием встать и ринуться сломя голову.

Элейн, наблюдая эту картину, слегка поежилась, увидев себя со стороны. Только сейчас, когда прошло столько времени, и она смирилась со своими потерями, она поняла, насколько же глупо и необдуманно тогда было её желание.

Вайши скакнула вперед.

– Пожалуйста…

Старушка понуро наклонила голову. Волосы закрыли её лицо.

– Прошу… не уходи… Умоляю, я не могу потерять еще и тебя! Я этого не выдержу! – крикнула она.

Женщина, словно увядший цветок, медленно осела и опустила голову на стол, прикрыв её свободной рукой. Её спина затряслась от рыданий.

– Почему… – прошептала Вайши, не поднимая головы, – Почему эта жизнь так несправедлива… Она отнимает у меня всех, кого я люблю.

Старушка приподняла голову, и её заплаканные глаза словно что-то увидели на столе. Она медленно, с содроганием, коснулась видимой лишь ей и Элейн изумрудной статуи. Малахитовые бабочки упорхнули, как и в прошлый раз. Вайши, с надрывом, давясь собственным плачем, дрожащей рукой коснулась силуэта. Все, что осталось от Ганса. Едва заметный силуэт. Затем, её пальцы, подрагивая, едва-едва касаясь стола, заскользили по изумрудному контуру.

– Зачем я живу… Зачем все эти страдания… – зашептала она, надрываясь, – Кто-нибудь… помогите мне…