Откровение Невидимки: Катарсис

Кричала женщина. Судя по передничку – одна из трактирских девок.

– Папа!

Дезмонд повернулся на звук и оцепенел.

Это была она. Кейт стояла в десятке метров от него, дальше по улице. Она была ровно такая, какой он её и видел в последний раз. Серая юбка, ботинки Легиона и потрепанная куртка Элейн. Робкая, испуганная, она цеплялась за него невинным, почти детским взглядом, как за свою неприступную крепость, всемогущего защитника.

И от одного её взгляда Дезмонду стало плохо. Ноги подкосились, а все тело набили ватой. Гвардеец грузно сел. В глазах бегали искрящиеся мошки.

Он подвел её. Подвел.

Дезмонд словно разучился дышать. Его никто не держал за горло, вдох попросту был ему не нужен. Ночь побагровела, а затем стала темнеть.

Мужчина с усилием вдохнул.

– Кейт? Где ты была? Как ты…

Гвардеец осекся, встретив её грустную улыбку. Истина долетела до него не сразу, а с треском хлынув сквозь разбитую надежду.

Между ними повисла пауза. Молчаливый обмен мыслями через одни лишь только взгляды.

– Прости… Мне жаль, что так вышло, – сказала она, едва заметно шевеля губами.

Голос по-прежнему звучал у него прямо в голове.

– Дез, я только об одном попрошу. Ты не злись на неё сильно. Она страдает больше всех нас, пытается защитить от твари. Ей просто не по силам вытянуть все одной.

– На кого? – спросил он.

На шее Кейт проступила цепь. Колючая, из крупных звеньев, она крепко обвила и сдавила горло девушки, а затем молниеносно натянулась, разрезав ночь тусклым голубым сиянием. Кейт схватилась за горло, её лицо исказила гримаса боли. Один рывок, и она упала. Цепь загрохотала по мостовой, и кто-то на том конце потянул девушку на себя.

Она лишь неловко взмахнула рукой, а затем растаяла в темноте, словно её никогда и не было. Дезмонд, обескураженный, остался один. Его бездействие длилось едва ли секунду. Гвардеец подорвался и кинулся вперед, не разбирая дороги. Глаза застилали гнев и слезы.

Бежать пришлось не долго. В конце квартала, за углом его замутненный взгляд зацепился за троицу. Высокая фигура в забрызганном кровью плаще с капюшоном несла на плече обмякшую Элейн, а рядом, опираясь на неё же, плелся Чарли. В его спине, чуть ниже лопатки, торчал короткий метательный нож.

В свободной руке, фигура держала клинок. Его лезвие было такое черное, что ночь рядом с ним светлела и расступалась, испуганно шипя. С рукояти свисала цепь, блекло пузырясь призрачным голубым свечением. Что-то грязное и вязкое стекало с лезвия.

Едва Дезмонд появился из-за угла, фигура обратила на него свой взгляд. Изможденные, злые, светящиеся в темноте, алые, почти малиновые, глаза впились ему в лоб. Ненависть ударила Дезмонда тугой зловонной волной. Он отшатнулся. Лицо обожгло, как от хлесткой пощечины.

Следом повернулся Чарли. Он состроил удивленное лицо.

– О, Дезмонд?

Гвардеец ничего не ответил. Слишком поздно было для разговоров. Ярость захлестнула его. По рукам Дезмонда застрекотали бордово-рыжие и золотые искры, прыгая от пальцев к плечам и обратно. Гнев пронзил все его естество, вгрызся в душу, разбежался от пальцев до кончиков волос и захлестал наружу, вырываясь сгустками бордового и золотого пламени. Весь смысл его жизни замкнулся на мести за Кейт.

Под ногами затрещали камни, раскалываясь от жары. Разум заискрил и сузился, вгрызаясь в фигуру в капюшоне.

***

Тьма расступилась перед Элейн, дохнув ей в лицо холодом, а затем сомкнулась вновь, опустившись влажным предрассветным сумраком ей на плечи. Звезды одна за другой скоропостижно растворялись на рыжеющем небе.

Затылок ныл, в груди и горле неуютно ерзала тошнота.

Элейн села, стараясь не делать лишних движений.

Он сидел напротив, сгорбившись и подтянув к себе ноги. Взгляд его был пустой и задумчивый, бесцельно бродил по земле, перебирая жухлую траву.

– Как себя чувствуешь? – спросил Скаут спокойно.

Лучница промолчала, вглядываясь в его лицо.

Чарли словно постарел. Лоб прочертила пара морщин, волосы растрепались, а глаза похолодели и голубое свободное небо в них покрылось корочкой льда, сквозь который проступили шрамы. Много шрамов.

– Наверное, у тебя есть вопросы, – продолжил он, – Но прежде чем ты их задашь…

Чарли сморщился от боли и встал. Он подошел к Элейн и протянул ей руку.

– Давай уйдем? Далеко. Бросим все это. Наши прежние жизни. Оставим все и всех. Начнем с чистого листа.

Элейн застыла. Внутри неё шла борьба всего того света и тепла, которое ей подарили чувства к Чарли, против клубка из лжи, страха и вопросов. В груди застрял ком. Колючий и противный, он шкрябал горло и сбивал дыхание. По телу разлилась слабость.

Протянутая к ней рука могла изменить все.

– Ответь мне только на один вопрос, – Элейн посмотрела на него.

Шрамы.

– Ты – Чарли?

Вселенная замерла. Сумерки задрожали от напряжения. Тишина затрещала и раскрошилась, макнув все вокруг в абсолютную пустоту. Смолкло все, каждая частица мироздания. Время замерзло.

Их взгляды встретились и вели молчаливую дуэль. И она победила, в первый раз в жизни.

– Я не знаю.

Сердце Элейн треснуло и ухнуло вниз. Свет почти проиграл борьбу.