Откровение невидимки

Чарли поддался, и Валкери, вытянув его на мраморную площадку, вложила свою ладонь в его, а вторую руку положила ему на плечо.

– Стейн, да что с тобой? – сказала Дженнет и придвинулась к невидимке ближе. Их тела соприкоснулись, от чего у Чарли по телу пробежала приятная дрожь.

Чарли и Дженнет начали танцевать, неторопливо вальсируя из стороны в сторону.

Скаут еще раз оглянулся, пытаясь сообразить, где он находится, но блуждавшая вокруг непроглядная тьма покачала пальцем перед его носом: "Не-а". Однако сам же Чарли, вместе с Дженнет, были выхвачены кругом теплого, ласкового света, льющегося откуда-то сверху. Он не был ярким и слепящим как солнечный, он не был холодным и мертвым как гестил, он был… иным. Таким же, как Чарли, Дженнет, как все Одаренные. Этот свет грел его и излучал понимание. Он словно тоже натерпелся в свое время. Чарли был свободен, по-настоящему свободен. Не было никаких оков ни на его теле, ни на его разуме. Ничто и никто более не стоял у него за спиной.

Скаута охватила невероятная эйфория, и танец с Дженнет полностью его поглотил. Они кружились в прекрасном танце, греясь в лучах теплого света, забыв обо всем.

Дженнет нежно коснулась ладонью лица Чарли, а затем приблизилась к нему и поцеловала. Скаут ощутил мягкое прикосновение губ и легкий, чуть сладкий, мятный аромат её дыхания. Чарли легко поддался и ответил на поцелуй.

– Вот, узнаю старого Чарли, – довольно промурлыкала Дженнет, завершив поцелуй. Её серые глаза блеснули непривычной кокетливостью.

Невидимка в ответ просто улыбнулся, продолжая слепо следовать чудесному ритму их танца.

– Как тебе на свободе, Чарли? – непринужденно ответила Дженнет.

– Прекрасно. Наконец-то могу вдохнуть полной грудью, – зажмурившись от удовольствия, ответил Скаут.

– Оно того стоило, да?

Голос Дженнет в этот раз прозвучал несколько иначе.

– О чем ты? – начал фразу Чарли, но открыв глаза, осекся.

Лицо Дженнет было исписано жуткими черными узорами, глаза наполнились тьмой, радужка глаз и волосы окрасились в цвет крови.

Невидимка в ужасе отпрянул.

– Что такое, Чарли? – вопросила Командующая, сделав к нему шаг.

Прекрасное платье сменилось оборванными лохмотьями, едва прикрывающими изуродованное черными надписями и рисунками тело.

– Ты же сам сказал, что наша жертва не напрасна, а? Или ты уже забыл? – продолжала надвигаться Валкери.

Чарли шагнул назад, но споткнулся обо что-то и с громким всплеском упал на спину.

Отвратительное кровавое месиво окружило его со всех сторон, наступая волнами, омерзительно булькая и протягивая когтистые лапы.

Чарли в ужасе попытался вскочить, но провалился рукой во что-то мягкое. Повернувшись, он увидел, что по локоть увяз в проломившейся как размокшее тесто, груди мертвого Стивена. Он хотел открыть рот, чтобы закричать, но понял, что уже несколько минут назад сорвал горло от крика.

– Спасибо тебе, Чарли, это наша свобода, – захохотала дурным голосом Дженнет, доставая из лохмотьев длинный черный клинок.

С лезвия закапала бурая кровь, звучно шлепая по разбитому мраморному полу.

– Остался всего один шаг, – коверкая слова, с трудом выговорила Командующая.

Рисунки на её теле зашевелились и заползали, как мерзкие насекомые. Они впились в нее, прокусив её испачканную кожу, и запульсировали, выпивая все силы до последней капли.

Скаут, скованный ужасом не мог пошевелиться, тело парализовало, взгляд прилип к демону, которого раньше звали Дженнет Валкери.

Монстр на секунду застыл как вкопанный, а затем стремительным рывком настиг Чарли.

* * *

Невидимка открыл глаза и резко сел на постели, быстро хватая воздух, словно выброшенная на берег рыба. Недавно увиденное жгло мозг раскаленной иглой, мешая адекватно воспринимать происходящее. И лишь спустя несколько минут, Чарли стал приходить в себя.

«Всего лишь сон… Просто… сон» – успокаивал себя невидимка, отчаянно борясь с дрожью в руках.

Скаут закрыл глаза и попытался восстановить дыхание, прислушиваясь к окружающим звукам. Негромко шурша, за окном шел дождь, медленно переходящий в ливень. Где-то чуть слышно тикали часы. Тишина. Особая тишина, что лепилась из крошечных звуков, разбросанных тут и там, которые люди в ежедневной суматохе не замечали.