Откровение в грозе и буре

Вторая фракция имела руководящими представителями мирликийского епископа-чудотворца Николая и Александра Александрийского с его диаконом Афанасием. Она называла уже Егошуа (как и следовало ожидать на основании эволюции представлений) одинаковосущным с богом[167], желая этим сказать, что он другая личность или особа (persona) той же самой божественной сущности. Однако, несмотря на это, фракция Николая чудотворца и его единомышленников оставляла в силе и старый библейский тезис, что «божество» едино, т. е. не распадается на личности, как «человечество». Из соединения вместе этих двух непримиримых друг с другом представлений с прибавлением к ним на равных правах ещё святого вдохновения (??????), которое, осеняя человека, даёт ему дар творчества и предвидения, а по природе своей есть дух (т. е. одушевлённый газ), – и произошло впоследствии учение о святой троице, сохранившееся и до сих пор в большинстве христианских фракций.

Во время Никейского собора вся эта теологическая софистика лишь только вырабатывалась. Новая религия должна была развиваться тем же путём, как и большинство других. Её основатель, Егошуа из Назарета[168], с течением времени должен был принимать всё более и более божественные свойства. Из простого человека, каким его считали современники, он должен был – эволюционным путём – превратиться сначала в полубога (как на это указывает и самоё прилагательное Христос, обычное греческое слово, означающее: помазанный, выкрашенный, посвящённый в высокий духовный сан), а затем и в полного бога, принявшего человеческий образ.

Сторонники Ария не могли, конечно, удержать своих переходных представлений об Егошуа, а потому и из Никейского собора ничего не могло выйти, кроме окончательного разрыва. Всё, чему здесь можно удивляться и что стоило бы специально разъяснить, это исторические причины, благодаря которым ариане сейчас же после смерти Константина Первого (337 г.) могли вернуть себе преобладание и продержаться как господствующая фракция целых 44 года, вплоть до 381 года, когда новый император, Феодосий, снова возвратился к сторонникам Николая Мирликийского.

Нападки Ария на Никейском соборе в 325 году, по-видимому, не были возражениями чисто отвлечённого, теоретического характера, но носили также (как это постоянно бывает во все бурные периоды внутренних столкновений между политическими и религиозными фракциями) характер обвинения противной стороны в глупости, неискренности, шарлатанстве и т. д. и т. д. Для иллюстрации стоит только послушать современных духовных ораторов, когда различные их фракции начинают полемизировать между собой. А в древности это велось ещё первобытнее.

Эти обвинения почему-то особенно вывели из равновесия епископа Николая мирликийского, называемого чудотворцем.

Ввиду доказанной уже в настоящее время подложности большинства документов. относящихся к Никейскому собору, и сомнительности остальных, мы можем только догадываться, что Арий избрал его предметом каких-то обличений (можете быть, именно по случаю какого-либо из его не дошедших до нас чудес). Николай же ответил ему вместо разъяснения ударом по лицу. На соборе произошёл шум и смятение. Николая выгнали вон, и после него главным защитником единосущности Егошуа с богом оказался простой диакон александрийского епископа – Афанасий, сделавшийся впоследствии епископом в той же Александрии.

После многих бурных сцен собор решил окончательно признать Егошуа второй личностью божества. Ариане были преданы анафеме, и император Константин признал своей государственной церковью фракцию николаитов, как, вероятно, арианская фракция называла своих противников после личного столкновения своего главы с Николаем[169].

В этом, по моему убеждению, и заключается разгадка слова «николаиты», два раза встречающегося в укоризненном смысле у автора «Откровения в гроз и буре» в его письмах к семи малоазиатским обществам, которые мы приложим несколько далее. Название николаиты здесь явно производится от Николая, подобно тому, как иезуиты – от Иисуса (Iesus). Но никакого другого выдающегося Николая в четвёртом веке не было, а потому и в Апокалипсисе, как книге конца четвёртого века, речь может быть только о сторонниках учения Николая Мирликийского, а не о легендарных «николаитах первого века», вероятно, никогда не существовавших и выдуманных в средние века, чтоб объяснить слово «николаиты» в Апокалипсисе.

Причины, почему это название господствовавшей в Византии в конце IV века фракции не дошло до нас в византийских сообщениях, совершенно понятны. Каждая из двух фракций называла себя универсальной (по-гречески кафолической), а вторую считала отщепенской и называла её по имени наиболее отличившегося из её представителей на разделившем их навсегда Никейском собор.