Откровение Валерия Сидоркина

— Притом, совсем притом. У Плевка было два лучших друга. Он доверял им безоговорочно. Первый, Ракетный Джонни, свернул дела на планете и с месяц назад перебрался на Внешние спутники, а вот второй… Кстати, ты с ним, случайно, не знаком, со вторым? Конечно, нет… Второй, до сегодняшней ночи, был известным проводником в северном «отстойнике», весьма успешным и чрезвычайно удачливым верняком. Сегодня его убили. А перед тем, как его пристрелили, он собственноручно замочил «дядю», державшего район, примыкавший к КПП городского полицейского Управления, «дядиного» телохранителя и шептуна по кличке Сова. Покойничка, Костолома Чарли, поставил на хозяйство новый «папа», Погибель Горский, наградил за особые перед собой заслуги. Костолом деятельно способствовал Горскому в желании свалить предыдущего «папу», как бишь звали-то его… Форстер, вроде бы… ага, точно… Форстер, по кличке Зубастик. Так вот, наш убиенный проводник состоял у этого клыкастого личным верняком. Забавно, да? При смене власти всех зубастиковых прихлебателей без сожаления списали в расход и было бы логичным предположить, что верняку, как особо приближенному и отмеченному прежним «папой», не светит ничего, кроме пули в затылок и бесплатного места в безымянной братской могиле. Увы, зря торжествовали многочисленные недоброжелатели в своей лютой ненависти, они были жестоко посрамлены. Верняка оставили в живых и, словно в насмешку, отправили в услужение к Костолому Чарли, подлому и вероломному предателю. О чем думал Погибель Горский, поступая таким образом с верняком? Разве он не понимал, что верняк, обязанный зубатому Форстеру всем, обязательно отомстит за смерть свергнутого с трона принципала? Смею предположить, Погибель на это и рассчитывал. Но не о том сейчас речь… не о том…

— Позвольте отгадать, лейтенант. Чья меткая рука, — задаётесь вы вопросом, — отправила на тот свет верняка, кем был тот неведомый стрелок и не находится ли он в настоящий момент прямо здесь, в этой комнате? Сидит напротив меня, наливается контрабандным пивом, усмехается едко-недоверчиво, подло так усмехается, скотина… уверенный в своей безнаказанности!

— Если бы усмехается… Жалкая улыбка, свойственная неудачникам, на большее эта… это не тянет. И хватит меня перебивать. Признаю, мы упустили время, не разобрались сразу в ситуации и подключились к операции на заключительной стадии акта мести, но кое-что удалось разглядеть и нам, благодаря быстро переориентированному спутнику. Снимки с орбиты, с пылу, с жару, прямо эксклюзив. На некоторых из них можно без труда разглядеть спину незнакомца, — лейтенант обвиняюще ткнул коммуникатором в мою сторону, — покидающего место преступления. Я думаю — это был ты, Кайсар… Почему я уверен в этом? Твой внешний вид, свежая царапина, пыль на куртке, бронежилет и пара стволов в наплечной кобуре… даже… ребёнок скажет… что недавно ты побывал… в серьёзной передел-ке.

Лейтенант шумно выдохнул и замолчал. Я вытащил коммуникатор из его ослабевшей руки, пощёлкал клавишами, разглядывая контрастные высококачественные черно-белые картинки. Мда, спина незнакомца засветилась на них весьма чётко и рельефно. Моя спина. Я посмотрел на лейтенанта. Он спал, свесив голову на грудь. Струйка слюны стекала по подбородку.

В подсобку заглянул Шлегель, смотрелся деловито.

— Ушатался, — сказал он и вошёл.

— Шлегель, — нашло на меня внезапное озарение, — ты что ему в пиво подсыпал?

— Таблетки тут у меня завалялись, — скромно потупился Папаша, — у шалав местных отобрал. Повадились в мой бар ходить, клиентов, понимаешь, здесь разводить надумали. Пришлось выгнать, а колеса забыл выбросить.

— Гляди, Папаша, он, конечно, не злопамятный, но чересчур обидчивый, потому всё помнит и обиды не прощает.

— Забудь, Лу, — безмятежно сказал Шлегель, — не бери в голову. Ничего он не вспомнит, разве что пиво заказывал. Но ведь пиво он сам просил, точно? Отоспится здесь, а завтра проснётся, как огурчик. Кружки я уберу, не бойся, не найдут. Ты тоже иди домой, поспи…

Лейтенант замычал и очнулся. Повёл мутным взглядом, сфокусировался на Кайсаре.

— К-кайс-ар, — с трудом произнёс он, безнадёжно пытаясь справиться с заплетающимся языком и спотыкаясь о слова, — намек-н-и, что сл-луч-чило…

— Да ничего не случилось, — ответил ему Шлегель, ласково приподнимая лейтенанта под мышки. — Перепили немного, сейчас пойдём баиньки, отдохнём, проспимся и будем утром снова трезвыми и злыми.

— Вот и поговорили, — подумал я, беря лейтенанта за ноги…

Водоворот событий