Откровения акушерки. Тайны родильного отделения

Вместе с четырьмя другими акушерками, находившимися в отделении, мы сразу же приступили к работе. Мне поручили присматривать за «Великой матерью» – так у нас называли женщину, у которой было больше пяти детей. Пациентке, Леони, было всего тридцать шесть лет, но это была ее восьмая беременность. Она родила шестерых живых младенцев, которых у нее забрали и отдали под опеку. Теперь она должна была снова родить, и этот ребенок тоже, вероятно, будет взят под опеку. Забавно, логично было ожидать, что родитель, лишившийся стольких детей из-за социальных служб, будет беспокоиться о том, что станет со следующим ребенком, но, по словам коллег, Леони была очень спокойна и оптимистично настроена. Думаю, ей удалось убедить себя, что на этот раз все будет по-другому, хотя мы знали из записей в ее личном деле, что у женщины мало шансов оставить малыша.

Выходя на работу после депрессии, я договорилась с руководством о поблажках в начале. Но в первый же час мне дали сразу трех пациенток!

Роды Леони ни в коей мере не были простыми. Ее ребенок находился «в нестабильном положении», то есть плод не был статичен. В последние несколько недель он постоянно менял положение: сначала было ягодичное предлежание (ноги вниз)[63], потом поперечное (лежа поперек). Поэтому, как только плод оказался головой вниз, врачи решили сделать так, чтобы воды отошли в контролируемой среде. Это снизит риск выпадения пуповины. Помимо присмотра за Леони мне поручили еще одну женщину, которая только что родила первого ребенка, так что у нее было два часа на оформление документов.

Ладно, я могла бы просто продолжать следить за Леони, «Великой матерью», а также за всеми документами для второй, только что родившей, женщины, но в восемь утра мне дали третью пациентку. У Крис воды отошли больше суток назад, но схватки так и не начались. Мы должны были оценить ее состояние, а затем, если шейка матки не расширилась и оставалась все еще тугой и твердой, мы дали бы ей гормональную таблетку, чтобы попытаться стимулировать роды. Если бы препарат не сработал, мы поставили бы ей капельницу с окситоцином. Три женщины в течение первого часа на работе! Полное безумие. Теперь я бегала между тремя палатами, и у меня кружилась голова. Я почувствовала, как в груди нарастает паника и одновременно закипает негодование из-за стрессовой ситуации, в которую я попала в первый же день после возвращения. В первый час! Если бы знала, кому должна пожаловаться, я бы так и сделала, но была суббота, и вокруг не было никого из восьмой группы, не говоря уже о ком-то из отдела кадров.

«С возвращением. Добро пожаловать! Добро пожаловать!» – повторяла я про себя снова и снова, разрываясь между тремя пациентками, стараясь, чтобы все тарелки находились в воздухе одновременно.

– Мне очень жаль, – сказала Мэнди, увидев меня. – Я знаю, что это слишком. Как только кто-нибудь освободится, чтобы сменить тебя, я освобожу тебя от одной из пациенток.

Я не ждала, что руководство отнесется ко мне слишком мягко, – в конце концов, я знала ситуацию еще до того, как заболела. Но происходящее определенно не было похоже на «поэтапное возвращение». Они не просто сбросили меня на глубину, а отбуксировали на восемь миль от берега и выкинули в открытый океан! Я знала, что, пережив эту смену, смогу справиться с чем угодно. По мере того как уровень тревоги рос, я начала испытывать то же самое чувство потери контроля, которое было у меня в течение нескольких недель, предшествовавших выходу на больничный.

«Все хорошо. Ты в порядке, Пиппа. Должно быть, они дают тебе такую работу, потому что думают, что ты действительно хорошая акушерка», – сказала я себе, отчаянно пытаясь побороть подступающую панику.

Иногда трудно понять: тебя эксплуатируют или просто доверяют тебе как профессионалу.

Первая задача состояла в том, чтобы разобраться с пациенткой, которая только что родила. Палата была в беспорядке, поэтому я поменяла постельное белье, смыла кровь с пола, избавилась от всех грязных простыней и полотенец, а затем принялась оформлять документы. Я села за стол в конце коридора, а не за тот, что стоял на сестринском посту. За столом в конце коридора было гораздо тише, а на посту медсестры наверняка пришлось бы отвечать на телефонные звонки каждые пять минут. Там я находилась бы под давлением – в тот день у нас в родильном отделении работали всего шесть акушерок, включая координатора. Мы даже не могли вызвать дежурных акушерок, потому что их не было. Наша служба домашних родов приостановила работу на неопределенный срок три месяца назад после того, как мы потеряли последнюю из дежурных акушерок, и больница не смогла заменить их.