Откровения акушерки. Тайны родильного отделения

– Доброе утро, – сказала я, постучав и осторожно открыв дверь. – Я вам кое-что принесла.

Я протянула букет желтых цветов.

– О, это для нас? – Джейд улыбнулась мне с кровати.

– Да, просто чтобы немного оживить обстановку.

– Как мило! Спасибо. Уверена, что можно найти кружку, чтобы поставить их в воду.

– Я поищу.

Марион принесла из кухни кружку и наполнила ее водой.

– Как у нас дела сегодня утром? – спросила я.

– Неплохо, – Джейд улыбнулась, потирая бритую голову. – То лучше, то хуже.

Так было с этой парой все время: в одну минуту они плакали, а в следующую смеялись до упаду над какой-нибудь глупостью. Эмоции в их палате царили необузданные и дикие, но всегда теплые и созвучные друг другу. Я восхищалась мужеством женщин: нелегко быть настолько честным со своими чувствами. Не все пары справляются так хорошо. Когда родилась их маленькая Энни, Джейд и Марион были переполнены любовью и не могли перестать обнимать ее. Все вокруг было залито слезами, но наступали и моменты подлинного счастья. Обеим матерям ножки Энни показались огромными.

– У нее ласты вместо ног, – настаивала Марион.

– Наша девочка – маленькая принцесса, – улыбалась Джейд. – Посмотри, какие они огромные! Вся в тебя!

Вскрытие одного человека может сильно помочь еще живым, однако невозможно заставить мать отдать на вскрытие ее новорожденного.

На пуповине не обнаружилось узла, и все анализы крови Энни были в норме, так что у нас не было четкого представления о том, почему ребенок умер в утробе матери. Но Джейд и Марион были непреклонны: они не хотели вскрытия. Для них Энни была совершенством, и они не хотели, чтобы с ней «возились». Ее смерть стала просто необъяснимой трагедией, и они решили оставить все как есть. Она лежала в холодильной кроватке с ними в палате. И обе женщины ценили то краткое время, что могли разделить с ней, и приглашали всех членов семьи войти и обнять малышку.

– Эм-м, Пиппа, мы должны спросить вас кое о чем, – начала Джейд. Марион вернулась и села на кровать рядом с ней, и они инстинктивно взялись за руки.

– Мы хотели бы пригласить вас на похороны, – сказала Марион. – Во вторник будет неделя со дня смерти. Мы понимаем, что так не принято…

– О да, конечно, я приду, – быстро ответила я. – Обязательно. А сейчас я пойду посмотрю расписание и постараюсь выкроить время.

Я тут же помчалась проверить свой график, не сомневаясь, что поеду на похороны Энни. Как-никак я была одной из немногих, кто проводил с ней время, и знала, как много значило для Джейд и Марион мое присутствие там.

За многие годы работы акушеркой я уже побывала на десятках похорон младенцев, хотя о таком, конечно, не рассказывают во время обучения. Да и зачем? Официально посещение похорон не входит в мои обязанности. Поэтому, когда меня пригласили на первые похороны ребенка через несколько месяцев после получения специальности, я сомневалась поначалу, стоит ли идти. Было ли это правильно? Пересекает ли подобный поступок грань между профессиональным и чрезмерно личным? Я не могла решить, что делать. Врачи не ходят на похороны детей. Они не ходят на похороны, и точка. Если бы врач только что констатировал смерть девяностолетней женщины, он бы и не подумал идти на ее похороны. Но с акушерством все по-другому. Возможно, вы один из немногих, кто держал этого ребенка на руках или видел его живым. Вы могли бы создать прочную связь с семьей. Мне не потребовалось много времени, чтобы принять решение – я знала, что хочу выразить соболезнования семье и быть свидетелем жизни и смерти их ребенка. Я присутствовала на тех первых похоронах и после бывала на всех, на которые получала приглашения.

Врачи не ходят на похороны своих пациентов, и это нормально. Но как акушерка я побывала уже на десятках похорон младенцев – это совершенно другое.

В настоящее время я посещаю четыре или пять детских похорон в год, но меня всегда трогает, когда я вижу, как приносят крошечный гробик, иногда не больше обувной коробки, часто украшенный маргаритками, бабочками или плюшевыми мишками, нарисованными старшими братьями и сестрами. Всегда думаю, что это будут небольшие, интимные церемонии, но так часто меня удивляли переполненные крематории только со стоячими местами. Столько любви к жизни, которую никто не успел узнать. Вместе мы оплакиваем ребенка, который мог бы родиться. Мне всегда интересно, что происходит потом. Как справляется семья? Они потратили столько времени, готовясь к рождению ребенка: покупали одежду, коляску, планировали детскую, выбирали имя – а потом ничего. Я всегда думаю, что это самое трудное время. В первый раз родители возвращаются домой после похорон, заглядывают в детскую и видят пустую кроватку.