Откровения Дженифер

Дженифер бросила трубку и, шатаясь, добрела до кровати. Втянув голову в плечи, уткнувшись лицом в ладони, она сидела, как оглушенная. Ее мечты разлетелись самым жалким образом. Униженная, Дженифер в очередной раз упрекала себя за то, что дала волю фантазии. Больше не было матери, той что ждет свою дочь у стола, на котором дымится ужин; была лишь любовница этой похотливой скотины Рея, все ему рассказавшая. Не было и отца, который встречает ее, нежно целуя в лоб: отец превратился в человека, который хочет сбежать от семьи и оттого вечно куда-то уезжает. Не было любимого человека, с которым можно обмениваться разными секретами: были похотливые скоты, желающие с ней переспать, и порочная связь с сестрой и подругой. Главное же, что не было уверенной в себе женщины; вместо нее – слабое, несчастное, трусливое существо, обреченное на одиночество. Дженифер расплакалась: рядом не было никого, все ее оставили. Она легла на кровать, подтянула колени к животу и в этой позе дала волю своим чувствам. Наконец ее тело испытало облегчение, и сознание заполнилось дремотой, не оставившей ничего, кроме ощущения легкости. Дженифер проснулась от телефонного звонка, но не поспешила сразу же к аппарату. Она попыталась собраться с мыслями и вспомнила о разговоре с Реем. Потом положила голову на подушку. Нет, она не поднимет трубку, пусть телефон звонит. Ее ничто не интересует. Ей никого не хочется слышать. Уверенность в себе, которую Дженифер взращивала столько времени, разрушили в один миг. Но телефон по-прежнему надрывался, затем перестал. В комнате воцарилась тишина. Дженифер поняла, что сейчас он зазвонит опять, и посмотрела на него внимательно. Все-таки надо подойти. Внутри нее росло желание защитить, помочь тому новому в себе, поднимался прилив неведомой раньше силы, заставивший Дженифер положить обе ладони на живот. Та самая женщина, родившаяся час назад, снова жила в ней. Ее захлестнула волна мужества, почти прервавшая дыхание. Дженифер села на кровать, готовая мгновенно вскочить, словно дикое животное, и не сводила глаз с телефона. Он зазвонит. И вот он зазвонил. Дженифер одним прыжком оказалась около него, стараясь дышать ровно.

– Алло!

– Дженифер?

– Паулинья? Как ты там?

– Дженифер…

– Все в порядке, Паулинья. Давай пройдемся?

– Дженифер, я беременна.

– Я знаю.

ГЛАВА 23 Продолжение сцены в гараже Маркоса

– Я внезапно испугалась, что кто-нибудь зайдет и застанет нас вдвоем.

– А было чего бояться?

– Ну да, я ведь осталась в одних трусиках…

Дженифер отстранилась от Маркоса, огляделась, всем своим видом выражая нежелание быть кем-то замеченной.

– Маркос, может, лучше выйти?

Маркосу, похоже, все происходящее очень нравилось. Он снова принялся ласкать руки и плечи Дженифер, затем – шею и подбородок, нежно касаясь пальцами ее лица, с улыбкой человека, который наслаждается риском.

– Сними трусики.

– Маркос… здесь?

Маркос пристально взглянул на нее, все с той же улыбкой. Но Дженифер отметила, что лицо его приобрело слегка похотливое выражение.

– И вот тогда меня вдруг охватил страх.

– Но ты же сказала, что хотела заняться с ним любовью.

– Да, но не так.

– Как «не так»?

– Не в машине.

– Ты хотела, чтобы это было в постели?

– Ну… мне нужна была обстановка, музыка, темнота, спокойствие…

– А как Маркос?

– Он получал удовольствие от риска.

Не желая создавать впечатления, что она отказывается быть с ним, Дженифер взяла в руки резинку трусиков, но так и не могла решиться. Маркос почувствовал замешательство Дженифер и взял ее за подбородок.

– Хочешь, я сниму сам.

Дженифер увидела себя в кабинете гинеколога, двенадцатилетней, когда на ее белье появились пятна.

– Маркос… я никогда не была голой перед парнем…

– Но для меня ты можешь побыть голой, потому что я безумно хочу посмотреть на такую прекрасную девственницу, как ты.

Эти слова, сказанные мягким тоном, воодушевили Дженифер и развеяли охватившее ее беспокойство. Маркос – она понимала это – теперь уже не мог отступать. Его внимательность и заботливость убеждали Дженифер: Маркос заслуживает того, что просит. Она вытянулась и двумя руками начала стягивать трусики.

– Маркос… только я не хочу здесь, в машине.