Откровения романтика-эротомана

Разрыв ни для кого не был сюрпризом. Сэм должна была поехать на конференцию по маркетингу в Париж, и я присоединился к ней на уикенд. Она забронировала номер в маленьком отеле прямо рядом с Нотр-Дамом, и в окне открывался вид бесконечной готической ограды вокруг старинного собора. Было лето, и было душно, и мы держали окна открытыми, а каменные чудовища созерцали нашу самозабвенную еблю. Я брал ее сзади, по-собачьи, и отчаянно наслаждался ее задницей, я входил и выходил из нее, с замиранием глядя на свой мокрый, покрытый соками пенис, движущийся туда-сюда в красной, как мясо, растянутой пизде, и темнеющие алые отпечатки моей ладони перекрещивались на упругой поверхности белой задницы Сэм. Несколькими месяцами раньше я открыл, что ей нравится, когда ее шлепают. Неопасное извращение — я никогда раньше этого не делал, но нашел в этом своеобразное очарование, при условии, если объединять это с чрезмерной сексуальной активностью. Как и у Кэй, осознавал я, в натуре Сэм было что-то покорное, хотя это и не возбуждало меня так же сильно. У Кэй — полное забвение своей самости, она явно отдавалась с бескомпромиссной полнотой, она принадлежала мне тотально. А у Сэм это стало просто дополнением к сексуальному удовлетворению, вероятно, подчинение больше жило в ее фантазиях, чем в реальности, ее сексуальность подстегивали и вводили в легкое безумие мысли о рабстве, о грубом обращении, словно я был похож на пирата или хозяина рабыни из античных веков. Сэм была безопасным вариантом покорности. Она никогда бы не вывернулась наизнанку и никогда бы не нашла в себе силы воли выплеснуть это полностью.

Я готов был кончить, но хотел подольше растянуть момент, насладиться не только волнами удовольствия, скачущими в области поясницы, но еще и красивой пошлостью сладострастных стонов Сэм, и поэтому движения моего члена внутри нее стали слабее, а мои глаза загорелись, когда я заметил пульсацию коричневого кольца ее ануса (она никогда не предлагала мне попробовать попку, хотя я подозревал, что ее анус должен быть невероятно тугим), и тогда, нечаянно замечтавшись, я посмотрел вверх, на отдаленного готического каменного уродца, — пятнадцать минут одиннадцатого.

— Что это? — спросила Сэм, почувствовав мое внезапное охлаждение.

— Ничего, — ответил я.

— Ты в порядке? — продолжила она.

— Да, — сказал я, но моя елда внутри нее уже увядала, момент был упущен.