ОТКРОВЕННО. Автобиография

Дождь льет все сильнее, но мы не останавливаемся. Играем в полную силу. В руках у зрителей появляются камеры. Сверкают вспышки. Отраженные и усиленные дождевыми каплями, они кажутся необычайно яркими. Меня это не беспокоит, Штефани же их просто не замечает. Все вокруг окутывается дымкой, мы видим лишь мяч, сетку, друг друга.

Долгий обмен ударами. Десять перелетов мяча. Пятнадцать. В конце концов я пропускаю удар. На корте валяется куча мячиков. Подбираю три, засовываю один в карман.

- Давай вернемся, вдвоем! Как думаешь? - кричу я Штефани.

Она не отвечает.

- Ты и я! Прямо на этой неделе!

Нет ответа. Ее концентрация, как всегда, заставляет меня устыдиться. Штефани никогда не делает на корте лишних движений и не любит без нужды сорить словами. Джей Пи как-то обратил мое внимание на то, что для трех человек, оказавших самое сильное влияние на мою жизнь - отца, Джила и Штефани, - английский язык не родной. И все трое лучше всего понимают физические доводы.

Штефани вкладывается в каждый удар. Каждый мяч важен. Она не устает, никогда не промахивается. Смотреть на нее - не просто удовольствие, это привилегия. Меня часто спрашивают, на что это похоже, но я никак не могу подобрать нужное слово. Слово «привилегия» - на мой вкус, ближе всего к истине.

Я вновь промахиваюсь. Она смотрит на меня искоса, ждет.

Подаю. Она отбивает, затем делает свой фирменный жест, будто прихлопывая ладонью комара. Значит, с нее хватит. Пора ехать за Джаденом. Штефани уходит с корта.

- Давай еще? - кричу я.

- Что? - она останавливается, смотрит на меня и улыбается.

- Ну, хорошо, - она возвращается к задней линии. Это глупо, но в этом - моя суть, и она это понимает. У нас впереди множество дел - замечательных, интересных дел. Штефани с нетерпением ждет возможности заняться ими. И я тоже… Но сейчас ничего не могу с собой поделать.

Я просто хочу еще немного поиграть в теннис.

БЛАГОДАРНОСТИ

ЭТА КНИГА никогда не увидела бы свет без помощи моего друга Джея Морингера.

Еще до того как мы познакомились, именно он впервые заставил меня всерьез задуматься о том, чтобы изложить свою историю в книге. Во время финала Открытого чемпионата США 2006 года я каждую свободную минуту утыкался в потрясающую автобиографию Морингера «Нежный бар». Эта книга задевала самые глубокие струны моей души. Я был в таком восторге, что в один прекрасный момент начал ограничивать количество прочитанных страниц в день. Поначалу чтение «Нежного бара» стало способом отвлечься от непростых чувств, обуревавших в конце карьеры, но постепенно сама книга вызвала во мне бурю эмоций. Я испугался, что книга закончится раньше, чем моя карьера.

После первого круга я позвонил Морингеру, представился, рассказал, как восхитило меня его произведение, и пригласил его в Вегас на ужин. Как я и подозревал, мы сразу же нашли общий язык, и за этим ужином последовало множество других. Как-то я спросил, не будет ли он против поработать со мной, помочь мне в написании мемуаров, придать им литературную форму. Я хотел, чтобы он показал мою жизнь глазами лауреата Пулитцеровской премии. К моему удивлению, он согласился.

Морингер переехал в Лас-Вегас, и мы приступили к работе. У нас, как выяснилось, были одинаковые этические принципы в работе, один и тот же бескомпромиссный, перфекционистский подход к достижению цели. Мы выработали специальный ритуал ежедневных встреч: с аппетитом сжевав по паре буррито, мы несколько часов наговаривали текст на диктофон. Для нас не существовало запрещенных тем, поэтому наши беседы подчас были забавны, но иногда - весьма болезненны. Мы не придерживались хронологического порядка и не обсуждали тему за темой, позволяя беседе течь свободно, отталкиваясь от материалов, собранных для этой книги нашим замечательным юным помощником Беном Коэном, которого, несомненно, ждет впечатляющая карьера.

После многих месяцев работы у нас скопился целый ящик диктофонных кассет, на которых была записана история моей жизни. Самоотверженная Ким Уэллс перенесла эти записи на бумагу, а затем Морингер переработал их в цельную историю. Джонатан Сигал, наш прекрасный мудрейший редактор в издательстве Knopf, и Сонни Мета, настоящий Род Лэйвер издательского дела, помогли нам превратить первую версию во вторую, а затем и в третью. После этого все факты, изложенные в тексте, скрупулезно проверил Эрик Меркадо, несомненно, земное воплощение Шерлока Холмса. Никогда еще я не проводил столько времени, читая и перечитывая, обсуждая слова и фразы, даты и цифры. Насколько понимаю, это было более всего похоже на зубрежку перед экзаменом.