Откровенные диалоги о штрафниках Великой Отечественной

Пыльцын А.В.: Скажу честно: я от церковной жизни далёк. Крещён, даже помню детали крещения. Молиться с детства не приучен, да и не желаю на старости лет изображать в храме «живой подсвечник», как это делают иные наши руководители. И потом, судите сами: обычные солдаты приходили на фронт по большей части из деревень, многие ещё чтили старые традиции, кто-то, возможно, хранил и веру… А наши бойцы были офицерами! То есть людьми по тому времени очень образованными, а каково было тогда образование? Атеистическое. Поэтому никаких разговоров о Боге я от них никогда не слышал, и сам их не вёл. Но с другой стороны — я сейчас не могу не задумываться: ведь кто-то же, что мы называли Судьбой, хранил меня все эти годы… Сам я не прятался от пуль, а рядом со мной гибли мои товарищи… Почему один погибает, а другой в той же обстановке остаётся в живых? Это не объяснишь иначе, как вмешательством некой Высшей Силы. Вот в эту-то высшую силу, хранившую меня, я верю! Возможно, я остался жив ради моей матери: двое моих братьев погибли на войне, а я, младший, один остался… ей в утешение.

Бакулин А.: Вы можете вспомнить тот момент, когда вам стало ясно, что победа точно будет за нами, что, сколько бы ещё ни длилась война, мы всё-таки победим?

Пыльцын А.В.: А у нас такая уверенность была с самого начала. Хоть и долго отступали — до самой Волги… Но нет, никакие сомнения нам и в голову не приходили. «Мы победим!» — это было железно. Не может быть, чтобы мы не победили!.. Даже представить странно, чтобы я когда-то размышлял: «А вдруг мы проиграем… Что я тогда делать буду?» Нет, нет! Тем более что нас Сталин ведёт! А в его гениальности мы ни секунды не сомневались! Его предсказания обязательно сбудутся, а он сказал: «Наше дело правое, победа будет за нами!» И никаких разговоров. А что второй фронт не открывали ни в 41-м, ни в 42-м, ни в 43-м, — хотя Сталин и обещал, что откроют, — так мы это относили не к тому, что Сталин ошибся, а к тому, что те сволочи не хотят воевать! «Но мы и без них победим». Это сейчас говорят: «На что нам Победа — мы бы сейчас под немцами баварское пиво пили!..» Нет, знаем мы, что за пиво они нам готовили!..

Вы, может быть, подумаете, что я так хорошо говорю о штрафниках, потому что сам командовал ими. Но вот как вспоминал о них человек посторонний, ветеран боёв в Белоруссии, старшина Г. Власенко: «В абсолютном большинстве это были люди порядочные. Скажу даже — высокого долга и высокой воинской морали. Вина у каждого была своя. Рядом могли находиться и растратившийся пожилой интендант, и юный балбес-лейтенант, который по пьянке подрался из-за смазливой медички… Но наступал момент внутреннего преображения, и эти люди становились едины в том, что в бой шли, как на молитву. Запомнилась одна деталь: между собой они обращались на “Вы”. Матерная брань считалась дурным тоном. А если отринуть высокопарность, то допустим и такой мотив: пусть меня ранят, пусть погибну, так ведь реабилитируют! И семья в тылу получит деньги по восстановленному офицерскому аттестату».

Вот так говорит незаинтересованный свидетель. От себя добавлю: действительно, наши бойцы нередко обращались друг к другу на «вы» и по прежним званиям: «товарищ полковник», «товарищ майор»…

Бакулин А.: Александр Васильевич, вам, наверное, приходилось встречаться на фронте с нашими прославленными военачальниками?