Откровенные рассказы странника духовному своему отцу

СХИМНИК: Разрешение этого вашего вопроса будет очень нетрудно, если возьмем в соображение то, что непрестанно молящиеся разделяются на три разряда: на начинающих, успевающих и научившихся молитве. А потому начинающие могут иметь и при умственных упражнениях повременное частое возбуждение ума и сердца к Богу и произношение краткой молитвы устной, а успевающие или пришедшие в постоянное настроение ума могут заниматься размышлением или сочинением в беспрерывном присутствии Божием, как основании молитвы. Это может выразить следующий пример. Представь, что строгий и взыскательный Царь повелел тебе сочинить рассуждение на данную им глубокую материю – в Его присутствии – у подножия Его трона. Как бы ты ни был совершенно занят твоим предметом, однако же присутствие Царя, в руке Которого жизнь твоя, овладев тобою, не попустит тебе ни на малое время забыть, что ты рассуждаешь, соображаешь и сочиняешь не наедине, а на месте, требующем особенного благоговения, почтения и приличия. Это-то ощущение и живое чувство близости Царя очень ясно выражает возможность заниматься непрестанной внутренней молитвой и при умственных упражнениях.

Что же относится до тех, которые долгим навыком или милостью Божией от молитвы умственной приобрели молитву сердечную, то таковые не только при глубоком занятии ума, но даже и в самом сне не прекращают непрестанной молитвы, что свидетельствует Премудрый: Я сплю, а сердце мое бодрствует (Песн. 5,2). В преуспевших сердечный механизм получает такую способность к призыванию имени Божия, что сам собою возбуждаясь к молитве, вовлекает ум и всю душу в непрестанное молитвенное излияние, в каковом бы состоянии молящийся ни находился и чем бы отвлеченным и умственным ни занимался.

ИЕРЕЙ: Позвольте, преподобный батюшка, и мне в свою очередь высказать свои мысли. В прочтенной вами статье замечательно выражено, что единственный способ ко спасению и совершенству есть частость молитвы – «какова бы она ни была». Для меня это неудобопонятно, а потому мне представляется: какая будет из того польза, если я и беспрестанно буду молиться и призывать только языком имя Божие, но не имею внимания и не понимаю, что говорю? Это будет только одно празднословие! Последствием этого будет только то, что переболтается язык, а ум, препятствуемый этим в своих размышлениях, также понесет ущерб своей деятельной способности. Бог требует не слов, а внимательного ума и очищенного сердца. Не лучше ли, хотя и изредка, или в установленное только время совершить хоть и краткую молитву, но со вниманием, с усердием, с теплотой души и с достодолжным понятием? А иначе хоть день и ночь произноси молитву, но не имея чистоты душевной и дел благочестия, не приобретешь ничего спасительного, но оставшись при одной наружной только болтовне, и наконец утомившись и соскучившись, придешь к такому последствию, что, совсем охладив веру к молитве, вовсе бросишь это бесплодное упражнение. Далее бесполезность одного устного моления можно видеть и в обличениях, представленных Священным Писанием, так, например: люди сии чтут Меня устами, сердце же их далеко отстоит от Меня. Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное. Хочу лучше пять слов сказать умом моим, нежели тьму слов на языке и прочее (Мф. 15, 8; 7, 21; Мк. 7, 6; 1 Кор. 14, 19). Все это выражает бесплодность наружной невнимательной молитвы уст.

СХИМНИК: Представленное вами заключение могло бы иметь некоторое основание, если бы не соединена была с советом устной молитвы, – непрестанность или всегдашность, если бы молитва во Имя Иисуса Христа не имела самодействующей силы, и не приобреталось бы внимание и усердие к оной вследствие постепенности при упражнении молитвенном…

Но так как здесь дело идет о частости, долговременности и непрестанности молитвы (хотя бы оная и сопровождалась вначале невнимательностью или сухостью), то сим и разрушаются выведенные вами неправильные заключения. Разберем это подробнее.