Открыть глаза

Но это все лирика. Правда жизни такова, что когда закончатся каникулы, я вновь стану прилежной внучкой Кея Томаши. А значит, не будет никакого пения, никакой музыки, никакого волшебства. Это при учете, что дедовы шпионы не уследили за моими пригрешениями, иначе и жизни никакой не будет. Таики открыл для меня дверь в сказочный мир и милостиво разрешил потоптаться на его пороге. Но ощущение чуда исчезает вместе с последним аккордом, и я понимаю, что пусть еще ни разу в жизни мне не было так хорошо, сказка эта - не для меня.

И еще один важный, прямо-таки, животрепещущий вопрос. Я понимаю: феерия чувств, страсть и нахлынувшее блаженство… но амнезия?! Раньше я думала, что выражение "музыка захватывает целиком" - всего-лишь красивый фразеологизм. Но, кажется, в моем случае, он имеет вполне реальную подоплеку. В какой-то момент, когда мне поет Таики или когда я сама играю на музыкальном инструменте, я словно теряю себя. Это очень комфортное состояние - кажется, будто ты летишь птицей сквозь облака и ничто в мире не может сдержать твой полет. Но вот после… Даже головные боли и слабость пугают не так сильно, как понимание того, что на какое-то время твой рассудок попросту исчезает. Первый раз такое ощущение пришло еще в школе, с виолончелью, но я не обратила на это внимания. Слишком быстро Сёя вырвал у меня из рук инструмент, не позволив окончательно свалиться в пьянящую бездну безволия. После игры на фортепиано я несколько часов балансировала на грани сознания. При том, что сам процесс игры из памяти благополучно стерся. А пение Таики на "Крыле альбатроса"? Я на миг оказалось будто на вершине мира… другого мира… Неужели дед в чем-то прав, не позволяя мне музыцировать? Неужели от этого я… теряю контроль или… схожу с ума?.."

Глава 11.

Мерси проснулась от того, что в коридоре кто-то бегал. Судя по звукам это было стадо гиппопотамов. Девушка поморщилась и перевернулась на правый бок. Не помогло - открытое ухо продолжало бессовестно фиксировать помехи.

В это время за дверью ее спальни взмыленный Сатоси заходил на сто пятый круг. Таики дал ему четкие указания, как именно следует разбудить девушку, что она должна увидеть при выходе из комнаты и куда он должен ее препроводить. Вот только… Бегать оборотень начал еще на рассвете, громко стуча когтями по деревянному полу. Реакции не последовало. Тогда Сатоси решил сменить тактику: взяв в обе руки по тяжеленной вазе, он натянул валявшиеся в кладовой военные ботинки на высокой подошве и стал бегать, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу. Звук по пансиону пошел… казалось, мертвые из могил поподымаются. И только Мерси будто оглохла на оба уха.

Сатоси уже едва не рычал в голос, когда дверь распахнулась.

- Ты что здесь делаешь? - сонно полюбопытствовала девушка.

- Юно ищу…

- А вазы зачем?

Оборотень крякнул и небрежно швырнул драгоценные китайские изделия через плечо. Девушка проследила за их недолгим полетом и чуть вздрогнула в ответ на громкий звон бьющейся посуды.

- Мерси-сан, - схватил ее за руку Сатоси, будто опасаясь, что одноклассница вернется в комнату досыпать. - Пропал мой друг.

- В смысле, Юно? - переспросила девушка, украдкой позевывая в кулачок. Оборотень кивнул:

- Нигде не можем его найти. Вы его случайно не видели?