Открыта вакансия телохранителя

И прежде чем начнут появляться с докладами наблюдатели и мне придется, вернув на лицо и в душу маску бесстрастности, снова стать тем, кем я уже, по сути, не являюсь, я позволяю себе мысленно скользнуть к удивительно трепетным мгновениям нашей встречи с Наташей. Встречи, которая закончилась так, как я не мог даже и мечтать: она не только не оттолкнула меня, отвергнув, как отвергают смертельного врага. Она смогла ощутить то, что я прятал в самом укромном уголке себя, – мою любовь. И отозваться на нее, как откликается на тепло первый росток.

Ее улыбка, то робкая и полная смятения, то насмешливая и взбалмошная, трогала сердце сильнее, чем самые нежные слова. Ее взгляд, в темной бездне которого отражались ее чувства, стоял у меня перед глазами и манил, звал к себе и дарил надежду на то, что все действительно будет хорошо. Для меня и для нее.

И слова, которые неожиданно сорвались с ее губ: «Береги себя для меня», пронзили меня жалом стилета и разрушили последние сомнения, что у меня еще были. Сомнения в том, что я действительно могу быть счастлив.

Я настолько ушел в свои мысли, что не сразу заметил, как на табло защитного контура, настроенного на моих воинов, вспыхнул красный сигнал, и очнулся, лишь когда Агирас с тревогой коснулся выставленного блока.

– Что случилось? – А в ушах тихим шепотом, от которого жаркая волна проносится по телу: «Я сделаю свой выбор, если ты поможешь мне…»

– Мой алтар. – И я напрягаюсь: в голосе, который сохранял самообладание и в самых опасных переделках, звучит беспокойство. – На территорию базы прибыл экселленц[5]. С ним кондер[6] и воины внутреннего круга.

И хотя это не выглядит чем-то уж очень необычным, сердца касается дурное предчувствие, оснований для которого, казалось бы, нет: похоже, это за мной.

Резко подняв тело из мягкого кресла, уже в движении плотно запахивая покрывало, бросаю быстрый взгляд в окно, из которого башенки дома управителя кажутся башнями сказочного замка, в котором меня ждет моя единственная…

И пронзительная боль впивается в сердце: даже если это и так… Я не могу уйти. Я не могу переложить свою вину, какой бы она ни была, на тех, кто мне доверял.

– Агирас, ты должен немедленно покинуть базу. – Мой голос спокоен, несмотря на то, что чувства, многие из которых никогда за мою жизнь не посещали меня с таким накалом, буквально сметают барьеры, выстраиваемые долгими годами тренировок.

– Мой алтар?!

И я рад, что не успел приблизить его настолько, чтобы позволить заглянуть в свои глаза. Потому что даже сейчас, сквозь слегка опущенные щиты я ощущаю его боль и растерянность. И то отчаяние, что захватывает его, как только он понимает, что то, что я только допускал, – случилось.

– Повтори, что ты должен сделать? – Я задаю вопрос жестко, как еще никогда не разрешал себе разговаривать с ним. Но сейчас я делаю это только для него, помогая вернуть четкость мысли и собранность действий.

И по отголоскам тех чувств, что приходят ко мне, – я выбрал правильный тон и больше могу не думать о том, что смятение помешает ему точно сделать то, что ему единственному я могу доверить.

– Да, мой алтар. Я должен покинуть базу и ждать вас в запасном убежище три дня. Если вы не вернетесь, найти ту женщину и передать ей, что вы погибли. После чего остаться с ней, присягнув на верность. Но, мой алтар…

– Немедленно уходи. Это приказ.

Надеюсь, мои опасения все-таки будут напрасны и ему не придется омрачить ее жизнь этим известием. Хотя возможно, для нее такой вариант будет значительно лучше, чем то невнятное будущее, которого я ей даже не могу обещать.

– Я повинуюсь, коммандер[7].

Контакт прерывается, а я перебираю в памяти все возможные следы своих проступков и оцениваю, насколько тщательно их подчистил.

И не нахожу ничего, за что бы варлахи[8] могли зацепиться.

Дверь отворяется без стука (впрочем, эти никогда не отличались излишней вежливостью), и в мой кабинет входят пятеро: мой непосредственный командир – экселленц первого эшелона армии вторжения, кондер, довольно молодой (судя по тонкому контуру зрачков) для этого звания, даймон и трое воинов. Серебряная полоса по краю набиру говорит о том, что это не просто внутренний круг[9] – группа зачистки. И мои опасения в отношении собственной судьбы переходят из разряда предположений в категорию неизбежности: они пришли за мной.

– Экселленц Хайран, господа, чем обязан столь раннему визиту? – Несмотря на то что покрывало скроет мои движения, я даже не делаю попытки активировать рохсаш[10], что прикреплен к моей руке. Скорее всего их одежда прячет под собой не менее хитроумные устройства, для которых перехватить излучение Хаоса не составит труда.

Но отвечает не тот, к кому я обращаюсь: кондер, который имеет право не называть своего имени, делает шаг вперед и, демонстрируя мне перстень с эмблемой их службы, который является одним из подтверждений его полномочий, четко и как-то даже равнодушно бросает:

– Коммандер Закираль, мы бы хотели, чтобы вы проследовали за нами.